Атомный поезд
Шрифт:
В опьянённом сознании родилась забавная мысль: а что, если предложить старой обезьяне посоревноваться в плавании? Прямо сейчас прыгнуть с борта и переплыть Дон? Кто быстрей… Или просто по факту — кто доплывёт, а кто потонет… Хотя с борта прыгать нельзя, там мель — покалечишься только, да и все…
— Я хочу выпить за нашего друга Степана Григорьевича! — встала с бокалом новобрачная. Она раскраснелась от выпитого и танцев, глаза блестели больше обычного. — Это очень внимательный и заботливый человек, он заботился и обо мне, и принял участие в судьбе моего мужа…
«Что за новости? — подумал Кудасов. — Какое участие? Ерунда какая-то!»
— Я благодарю Сурена… Степана Григорьевича и желаю ему долгих лет счастливой жизни!
Оксана
— Спасибо, спасибо, дорогие. — Степан Григорьевич раскланивался со всеми присутствующими и чокался с протянутыми к нему со всех сторон рюмками. Похоже, он уже стал всеобщим любимцем.
— Кто это? — спросил Олег Иванович. Александр пожал плечами.
— Я его впервые вижу. Какой-то родственник Оксанки.
Проворные официанты разнесли горячие закуски, потом подали уху и шашлыки. Водка и шампанское лились рекой. Гости разомлели. Все танцевали, Коротков взболтал бутылку и порывался купать девчонок в шампанском, подружки Оксаны уворачивались от пенной струи и визжали. Андрей гонялся за ними, пока не уронил бутылку на палубу. Тогда он ударом ноги загнал её за борт.
Кудасов подошёл к разгулявшемуся товарищу. Тот был сильно пьян.
— Поздравляю тебя, Сашок, — заплетающимся языком сказал он. — Ты и лейтенант, и женился на такой красавице… А я… Видишь, в какой я жопе…
— По-моему, с тобой поступили очень жестоко, — новобрачный обнял товарища. — За этот дурацкий поцелуй… Ну выговор, ну строгий! Напиши письмо министру — тебя обязательно восстановят в армии!
Коротков оглянулся и понизил голос.
— Какой поцелуй? Ты думаешь, что это все из-за «Золотого круга»?
— А из-за чего же?
Андрей опять оглянулся.
— Да из-за моего папочки! Он оказался шпионом! Представляешь, шпионом!! Но при чём здесь я?! При чём?!
Андрей неожиданно заплакал. Сзади подошёл Степан Григорьевич.
— Мужчины не плачут! Не получилось в армии, получится в коммерции. Я найду тебе работу! Хочешь?
Коротков вытер красные глаза.
— За что меня выгнали? Сын за отца не отвечает!
Степан Григорьевич хлопнул его по плечу.
— Ещё как отвечает! Чего у тебя отец-то сделал?
Андрей только махнул рукой и не ответил.
Степан Григорьевич доброжелательно улыбнулся.
— Я недавно купил консервный завод. Баклажанная икра, помидоры-мобидоры, огурцы-могурцы! Овощей у нас очень много, и стоят копейки, но большая часть пропадает. А я хочу закатывать их в банки и продавать! Это выгодное дело. И мне нужны помощники. Возьми визитку, надумаешь — позвонишь…
Потом он повернулся к Александру.
— Я уже заплатил за всё, гуляйте, отдыхайте, веселитесь. Я должен идти. Дела. Мы ещё увидимся.
Они пожали друг другу руки.
Оксана проводила Степана Григорьевича до машины и на прощанье крепко поцеловала. Александра это покоробило. И хотя свадьба гуляла до полуночи и все гости были очень довольны, у молодого мужа остался от неё неприятный осадок.
Часть III
Охота на «Скорпиона»
Глава 1
Шпионское гнездо
Маленький сморщенный человечек, не более одного метра шестидесяти сантиметров ростом, с торчащими седыми клочками волос на голове, скромно притулился на скрипучем кресле в углу кабинета и терпеливо ждал, когда «большие люди» соизволят обратить на него своё драгоценное внимание. Лоуренс Кольбан начинал университетским профессором, но большую часть своей жизни проработал в правительственной организации. Сейчас он, пожалуй, не сумел бы и вспомнить, сколько и каких операций, в каких странах и на каких континентах провёл он по линии технической разведки.
Наиболее значимой была операция «Камбала», центром которой стало уникальное устройство разведывательного перехвата и накопления информации: герметичное, обладающее полной автономией и не нуждающееся в обслуживании,
7
Такая операция действительно проводилась ЦРУ. См.: Широнин В. Под колпаком контрразведки. М., 1996. С. 390.
По образованию Кольбан был радиофизиком, в университете изучал радиосигналы Вселенной, исследовал пульсары, участвовал в программе по поиску внеземного разума, но позже его уникальным способностям нашлось более радикальное применение. Однажды, во времена «холодной войны», созданный им инфразвуковой излучатель заставил выброситься с шестого этажа агента-перебежчика, круглосуточно находящегося под усиленной охраной. Это было в Восточной Германии лет двадцать назад. Одновременно с важным агентом в окно выбросились и оба охранника. Однако, несмотря на это, Лоуренс не оставил теоретическую науку: продолжал исследования, публиковался в физических и астрономических журналах, участвовал в международных симпозиумах. Его руководство вполне устраивало, что среди мировой научной общественности он считался выдающимся учёным современности, работающим в Национальном агентстве по авиации и космонавтике — НАСА. На самом деле Кольбан числился главным инженером технического отдела Центрального разведывательного управления США. В детали и тонкости своих разработок, выходящие за рамки конструктивных решений, он никогда не вдавался и случай в Восточном Берлине рассматривал в отрыве от трёх трупов, как очередное, успешно выполненное техническое задание.
Осторожно пригладив рукой нерасчесанные вихры на голове, будто опасаясь привлечь внимание начальства к своей персоне, Лоуренс покосился на орлиный профиль Директора. Шеф ЦРУ, опустив обе свои руки на столешницу ладонями вниз, хмуро взирал на расположившегося по другую сторону стола Ричарда Фоука. На протяжении последних десяти минут Директор не произнёс ни единого слова. Он лишь внимательно слушал то, что ему говорили, и время от времени кивал. То ли в знак согласия с собеседником, то ли в знак несогласия: определить смысл кивков никто не мог до тех пор, пока Директор не откроет рот. Кольбану, как и другим сотрудникам, было прекрасно известно, насколько закрытым и лишённым внешнего проявления эмоций являлся глава разведывательного ведомства. Однако молча слушать глупости он не любил, поэтому долгое молчание шефа скорее можно было расценивать как одобрение.