Атомный поезд
Шрифт:
— Да, когда артефакт материализуется, это производит впечатление…
Президент медленно пересмотрел снимки, особенно задержавшись взглядом на раздвигающемся цельнометаллическом вагоне.
— Ракета с ядерным зарядом находится именно здесь, внутри, — дал компетентное и своевременное пояснение Директор.
Компетентность и своевременность ценятся любыми руководителями и в любой стране мира. В рациональной и хорошо организованной державе — особенно. Президент одобрительно кивнул. Уголки губ чуть приподнялись, будто готовились к улыбке, — это был знак
— Да, да… А что, этот «Мобильный скорпион» — он действительно настолько опасен?
Глава разведывательного ведомства почтительно и со значением наклонил голову.
— Чрезвычайно опасен! Можно сказать, что это прямая и явная угроза национальной безопасности США!
Было бы трудно услышать от него другой ответ, после того как русским отделом затрачено столько времени, средств, нервов и сил! Даже если бы на фотографиях была изображена телега, запряжённая усталой сивой кобылой, Директор сказал бы то же самое. Во всяком случае, попытался бы сказать.
Президент отложил фотографии. Выражение его лица начало меняться: исчезла заинтересованность, губы распрямились в нейтральную линию.
— Факт существования столь серьёзной угрозы не может быть терпимым! — произнёс он и посмотрел на часы.
Время, отведённое на аудиенцию, закончилось. В конце концов, для Президента великой державы «Мобильный скорпион» только один из множества частных вопросов, решать которые обязаны главы соответствующих департаментов. Его дело — определить лишь стратегию решения.
— Не может быть терпимым! — повторил он.
И выходя из Овального кабинета, и идя по аккуратной гаревой дорожке к ограде Белого дома, и сидя на кожаном сиденье огромного, как однокомнатная квартира, «Крайслера», Директор ЦРУ пытался понять: какое же указание он получил. Ясно было одно: «Мобильный скорпион» должен быть выведен из строя. А каким путём… Это пусть решают подчинённые, непосредственно отвечающие за данный участок работы.
Вернувшись к себе, Директор вызвал всех сотрудников, имеющих отношение к операции «Мобильный скорпион».
Ричард Фоук, Дэвид Варне, Мэл Паркинсон и профессор Лоуренс Кольбан явились немедленно, но по лицу начальника русского отдела Директор понял, что произошла какая-то неприятная неожиданность.
— Только что я доложил Президенту о фиксации «Мобильного скорпиона», — начал он, не придавая значения деталям. — Я представил ему фотографии объекта…
Директор развернул снимки, как опытный картёжник разворачивает колоду карт, и показал собравшимся изображения специального поезда русских. Непонятно, зачем он это сделал, ведь все присутствующие неоднократно видели плоды своих трудов.
— Это не «Мобильный скорпион», — обычным голосом и тоном сказал Кольбан.
— Что?! — у Директора перехватило дыхание.
— Это не «Мобильный скорпион», — прежним тоном повторил профессор.
— А что же это?!
— Не знаю, — пожал плечами Кольбан. — Этот вопрос выходит за пределы технических оценок, а следовательно, не входит в мою компетенцию.
— Что это значит, мистер Фоук? — тоном, не предвещающим ничего хорошего, спросил Директор.
Начальник русского отдела встал. Это было не принято и демонстрировало чрезвычайность происходящего.
— Профессор Кольбан считает, что это подстава русских. Муляж. Макет. Фальшивка…
Наступила зловещая тишина. Доложить Президенту о победе и узнать, что на самом деле за победу выдано поражение, — это значит подписать себе приговор. Речь может идти только о снижении наказания.
— Объясните подробно, Лоуренс! — приказал Директор. Голос у него был хриплым и напряжённым. Он понимал, что вряд ли профессор ошибся.
Маленький человечек со сморщенным лицом подёргал себя за мочку уха.
— Во-первых, меня насторожила реконструкция маршрута объекта. В пятнадцать часов ровно «Плутон» зафиксировал его движущимся от Челябинска на восток. Встреча с детектором произошла в шестнадцать десять. А в восемнадцать двадцать «С-126» обнаружил его возвращающимся в Челябинск. На снимках, сделанных другими спутниками — как за предыдущие сутки, так и за последующие, — никаких следов объекта не обнаружено. То есть его маршрут составил около ста восьмидесяти километров — девяносто в одну сторону и девяносто в другую.
— Значит…
— Таковы факты, цифры, явления, — занудливо произнёс профессор. — Я не могу давать им оценку. Это дело аналитиков.
Начальник аналитического сектора Мэл Паркинсон заёрзал на стуле. Переводить слова технического эксперта предстояло ему.
— Лоуренс считает, что объект специально подставили под наши детекторы. С учётом очень короткого маршрута можно предположить, что это была тщательно спланированная и подготовленная операция русских. Если учесть, что первый контейнер пропал, то такая версия может быть вполне реальной.
— А ядерная боеголовка, черт вас всех побери! — не сдержавшись, загремел Директор. — Вы доложили, что детекторы зафиксировали боевой заряд баллистической ракеты!
Начальник технического сектора Дэвид Варне тихо откашлялся.
— Совершенно точно, сэр. Уровень излучения характерен для стандартной ядерной боеголовки, стоящей на вооружении русских.
Маленький человечек поднял руку.
— С учётом странностей маршрута, я проанализировал запись детекторов низкой радиации, — уверенным тоном продолжил он. — И оказалось, что наибольший уровень излучения отмечен в середине раздвижного вагона. В середине. Не в конце, не в начале, а именно в середине. Насколько я знаю, ядерный боеприпас располагается в головной части ракеты. Тогда эта головная часть должна находится в начале вагона или в его конце, принципиального значения это не имеет. Если существуют ракеты, в которых ядерный заряд располагается в середине, тогда такой факт можно объяснить. Если таких ракет не существует, а я о них ничего не слышал, то остаётся предположить, что стандартная русская боеголовка просто стоит на полу вагона, без всякой ракеты. Что это означает — не мне судить. Для этого есть мощные умы аналитиков.