Атомный сон (Cборник)
Шрифт:
– Напротив. – Светлана смотрит на него. – У меня такое отвратительное настроение – хоть вой. Вы со мной посидите, попейте чаю, ладно? Пусть это будет платой за неурочный прием. – Она пытается улыбнуться.
Антон кивает.
Двор перед домом Егора. В тени деревьев виден смутный силуэт – это Лариса, упущенная Антоном вампирша. Она смотрит вверх, на светящиеся под самой крышей окна. Временами непроизвольно сглатывает.
– Что, на слюну исходишь? – слышится насмешливый
Вампирша резко оборачивается. В нескольких шагах за ее спиной стоит ведьма Алиса из Дневного Дозора. Вампирша шипит, делает к ней шаг – и отшатывается, когда Алиса выставляет перед собой руку. От руки идет багровый свет…
– Не дергайся, дура, – презрительно говорит Алиса. – Ты говорить-то не разучилась?
Вампирша снова сглатывает, хрипло произносит:
– Нет…
– И то ладно, – говорит Алиса. – Тебе твой дружок успел что-нибудь рассказать? Про Темных и Светлых, про Ночной и Дневной Дозоры?
Лариса кивает.
– Хорошо. Тогда ты должна понимать – за мальчишкой присматривают. В квартире – засада Ночного Дозора. Понимаю, как тебе хочется его крови, – сочувственно произносит Алиса, – но если ты пойдешь туда – тебя уничтожат.
– Мне… мне уйти? – спрашивает Лариса.
– Нет, дура. Тебя все равно поймают.
Лариса скалится, но подступить к Алисе боится.
– У тебя единственный шанс, – проникновенным голосом говорит Алиса. – Вымани паренька к себе. Подберись поближе – и вымани. Он уже поддавался на твой зов, он не сможет долго сопротивляться. Вымани, схвати – но не трогай! Ни в коем случае не трогай! Используй как заложника. Веди переговоры со Светлыми. Пусть придет тот Светлый, что убил твоего друга. Пусть они дадут обещание не трогать тебя.
– Если не дадут? – с усилием, будто говорить ей трудно, спрашивает Лариса.
– Тогда дерись, – улыбается Алиса. – Выпей кровь мальчишки, это даст тебе силы. Разорви на клочки этого Светлого… ведь он убил твоего любимого. Впрочем, достаточно убить мальчика на его глазах. Он обещал ему защиту. А Светлый, нарушивший обещание, умирает.
Лицо Ларисы искажает злобная гримаса. Алиса тает в воздухе, исчезает. Лариса снова смотрит на окна. Потом переводит взгляд на крышу дома…
Антон и Светлана пьют чай. Светлана, чуть оживившись, рассказывает:
– А еще мы с родителями ездили в Грушинку, на фестиваль… знаете?
Антон кивает:
– Да. Не люблю самодеятельной песни, тем более в таких масштабах. Сидят тысячи людей, бренчат друг другу на гитарах, поют песни об одном и том же…
– Ну не всем же быть великими певцами… – говорит Светлана.
– Фальшивое в этом что-то, – убежденно говорит Антон. – Или пой песню по-настоящему, чтобы ее слушали тысячи, миллионы. Или пой друзьям, которым не песня важна – а ты сам.
– Разве не может быть тысячи
Антон молчит. Потом качает головой:
– Нет. Не может быть тысячи любимых. Не может быть тысячи друзей. Когда любишь, когда дружишь – отдаешь часть своей души. Какая бы она у тебя широкая ни была – на тысячу не поделишь. В лапшу изрежешь, каждому достанется огрызок… ленточка на память. Разве это дружба? Друг – это тот, кому ты нужен часто. Ты весь, а не маленький кусочек тебя.
Светлана пожимает плечами.
– Пусть не друзья. Но все-таки – товарищи. Приятели. Хорошо было… – Она опускает глаза.
– А сейчас не ездите? – спрашивает Антон.
Светлана качает головой:
– Нет.
И внезапно добавляет:
– Мама болеет. Тяжело болеет.
Антон настораживается:
– Светлана… вы из-за этого так расстроены?
Светлана не поднимает глаз. Смотрит в стол. И вдруг произносит:
– Я предала свою мать.
– Что?
– У нее больные почки. Требуется регулярный гемодиализ… но это полумера. В общем… мне предложили… пересадку.
– Почему тебе? – не понимает Антон.
– Мне предложили отдать одну почку. Матери. Почти наверняка она приживется, я даже анализы прошла… потом отказалась. Я… я боюсь. Как потом жить… как рожать… И мать сама запретила даже думать…
– Светлана, ты не виновата, – говорит Антон. – Никакая мать не согласится на такую жертву.
– Да мне и говорить ей не стоило! – восклицает Светлана. – Пусть бы потом… узнала. А я специально сказала, понимаешь? Знала, что она откажется, потому и сказала! Испугалась! Да ей проклясть меня надо, дуру чертову!
«Антон, ты нашел! – раздается голос Ольги. – Ты молодец! Работай, я на время отвлекусь…»
Временный штаб Ночного Дозора. Ольга говорит Гесе-ру:
– По всему выходит – материнское проклятие. Отсюда такая сила. Но… это ведь такая редкость. Не знаю… – Ольга разводит руками. – Не пойму я людей.
– А на мой взгляд – ничего странного, – произносит Завулон. Усмехается.
Гесер смотрит на него, потом командует:
– Гарик, ты немедленно проверяешь мать Светланы. По полной программе. Как прокляла, когда прокляла, почему настолько ненавидит дочь…
Гарик кивает, идет к дверям. Гесер говорит вдогонку:
– Постой. Проверь, как и когда она заболела.
– Что именно проверять? – деловито спрашивает Гарик.
– Причину болезни. Ищи порчу, – Гесер колеблется, – ищи порчу, наведенную очень сильным магом.
– Насколько сильным?
– Примерно как я, только Темным, – говорит Гесер. – Ольга, Антон справляется? Он не слишком сильно давит на девушку? Она очень легко разоткровенничалась.
– Он совсем на нее не давит, – говорит Ольга. – В том-то и дело.