Атомный сон (Сборник)
Шрифт:
— Щенок. Ну щенок… Знал же, нельзя тебе одному туда соваться… — шептал я, неся тело Майка к выходу.
Света уже не было и в «переходнике».
— Сейчас, Майк… Сейчас разберемся, — пробормотал я, укладывая его у открытого люка. Метнулся назад, на ощупь нашел два огнемета. Вернулся на поверхность. Мрак был полнейшим — сквозь тучи не пробивались ни звезды, ни ущербная четвертинка луны. Так, скалы были правее люка…
С десятиметрового
На лице его была не кровь — рвота. Так быстро начинает тошнить лишь от смертельного лучевого удара.
— Майк… Зачем?
Он вдруг открыл глаза и отчетливо произнес:
— Это реактор.
— Тебе больно?
— Плечо… Это датчик… колет. Здесь радиация? Мы еще внутри?
— Нет…
Значит я… излучаю. Отодвинься.
— Что же ты, Майк…
Там система дурацкая, надо проходить сквозь горячую зону… Непременно… Отодвинься, облучишься…
— А компьютер?
— Его не остановишь… Мы знали, я к реактору и шел. Единственный шанс… Отодвинься, ты же себя губишь…
— Так ты знал? Заранее?
Огонь начал гаснуть, и лицо Майка погружалось в тень.
— Они же не стоят тебя! Не стоят!
— Откуда ты знаешь? Может там… сейчас… их, русский Майк останавливает свои… ракеты… Все повторяется… и зло… и добро…
Он замолчал. А потом отчетливо произнес:
— Ты добрый. Стань человеком, Драго…
Там негде было вырыть могилу. Я обложил его тело камнями, а на одном, в изголовье, выцарапал имя. Когда я положил сверху люггер, меня начало подташнивать.
Я плыл в багровом тумане. Ярко-алые деревья, шелестя черной листвой, качались вокруг. Они то подступали совсем рядом, вслушиваясь в мои шаги, то испуганно отшатывались. И чего они боятся? Я же дракон. Я не трогаю деревья и травы. Я не рву цветы. Я дракон…
Озноб выхлестывался из груди с каждым толчком сердца. Я уже забыл, как оно бьется. А сердце стучало часто, напряженно, словно вспрыгивая по какой-то лестнице все выше и выше. Что там, наверху? Обрыв? Дверь?
Однажды я поймал себя на том, что стою на коленях и трусь лицом о бугристую осыпающуюся сосновую кору. Багровый туман при этом отступал, и становилось легче. Потом я ловил себя на этом еще несколько раз. Но мне даже не становилось страшно. Вот когда я увидел возле губ
На второй или третий вечер мне стало почти хорошо. Туман исчез, и голова тоже прояснилась. Лишь слабость не проходила. Я развел костер, развесил вокруг мокрую насквозь одежду. Пот высыхал, оставляя на ткани белесые узоры. Я стал рыться в рюкзаке. И тут наткнулся на пистолет Майка…
Я что-то выл и катался по земле, пока не попал рукой в огонь. Но и потом продолжал сидеть и скулить. А пистолет удобно улегся возле моей руки. Я вспомнил, как тяжело и удобно ложится в ладонь рукоять, вспомнил мягкую упругость курка…
Вскочив, я закричал: «Не выйдет!» А потом долго вытрясал пистолетную обойму в огонь. Патроны рвались у моих ног, разбрызгивая искры и головешки. Но я знал, что в меня пули не попадут. Когда я стал одеваться, снова накатил багровый туман. Потом меня вырвало в огонь.
…Они шли вдоль берега реки. Откуда здесь река? Наверное, я заблудился… Или уже Правый Приток? Я упал в траву, а руки сами стянули с плеч автомат. Я услышал щелканье затвора, почувствовал касание приклада. Драконы умирают в бою. Я смогу стрелять и больным, и даже мертвым. Пока не истлеет кожа на пальцах, они отыщут курок! Я дракон! А те, их было трое, уже шли ко мне. Останавливаясь, снова делая шаг… Нет, я не умру! Я убью их и напьюсь горячей крови. Или просто убью… Я дойду до своего леса. Пальцы мягко тронули курок. Сейчас…
— Стань человеком, Драго…
Он же мертв! Почему я слышу его голос? Он мертв!
— Стань человеком, Драго…
Автомат выскользнул из рук. Я закрыл глаза. Как хорошо… А шаги были все ближе и ближе. Чьи шаги? Кто-то вынул автомат из моих пальцев, перевернул на спину…
— Добрый дракон… Это добрый дракон! А вы не верили!
Я никак не мог вспомнить, где слышал этот полудетский голос. Меня осторожно подняли с земли, положили на что-то, понесли. Чья-то рука все гладила меня по лицу.
Почему у них всех руки Майка? Я разжал веки и долго смотрел через край самодельных носилок. Моя рука болталась над самой землей, касаясь желтых метелок травы. И последние клочья багрового тумана стекали с разжатых пальцев…