Атомный спецназ
Шрифт:
— А что, все взять нельзя? — как всегда, недовольно пробухтел Калинин.
— А не сдохнешь? — ехидно поинтересовался прапорщик.
— С чего бы это? — Константин сел поудобнее, всем видом показывая свою независимость.
Прапорщик улыбнулся.
— Посчитай. Пока возьмешь вещи. Ночью еще прохладно, так что тащить придется много. Ночной или дневной бинокль, подрывная линия или «монка», четыре или шесть гранат, ВОГ — двадцать пятые, автомат и подствольник, РПГ — двадцать шестые, два боекомплекта. Вес прикинул? Тяжко придется с непривычки.
— А на фига два БК брать? Одного
— За глаза? — прапорщик недобро сощурился. — Тебе, пока ты еще ни разу не встревал, может, и за глаза. А когда разок встрянешь… Только если с одним боекомплектом пойдешь, то второго раза может и не случиться.
— Да ладно, — отмахнулся Калинин, — если прицельно стрелять… Таких дел наворотить можно.
— Можно, — прапорщик не собирался спорить, — но есть некоторые моменты. Ты о такой науке, как статистика, слышал?
Калинин недовольно хмыкнул, мол, за кого вы меня принимаете?
— Так вот, — Маркитанов улыбнулся, — согласно статистике, уже в годы Второй мировой войны на каждого убитого приходилось до двадцати тысяч израсходованных боеприпасов, в Корее и Вьетнаме американцы тратили более пятидесяти тысяч, в Ираке и Афганистане — до двухсот пятидесяти тысяч патронов на одного убитого противника. Мы, конечно, расходуем поменьше, но не думай, что попасть в человека так легко, особенно когда он все время движется, а ты лежишь и не можешь поднять голову, чтобы как следует прицелиться.
— Да ладно! — Калинин снова хмыкнул, мол, он-то не промахнется. А прапорщик продолжал:
— Знаешь, я помню случай, когда два не самых плохих, в общем-то, стрелка промахнулись с десяти метров в ростовую фигуру, — Маркитанов не стал упоминать, что одним из этих стрелков в далеком девяносто пятом был он сам. Казалось, что противник находился так близко, что промазать, стреляя очередью, невозможно. Скорее всего, оба стрелявших излишне сильно дернули спусковые крючки и оба промазали. Столь неожиданно вышедшего на них «чеха» Дмитрий потом шлепнул, но это случилось позже, когда его друг, сбитый ответной очередью, корчился в предсмертной агонии на битой, красной от крови щебенке.
— Я не промажу! — показной уверенности Калинину было не занимать.
— Ну-ну, — прапорщик снова не стал спорить, в душе искренне надеясь, чтобы Костина уверенность сохранилась в бою хотя бы наполовину. Не стал ничего больше говорить и Калинин.
На какое-то время все разговоры стихли, и долго еще было слышно лишь щелканье входивших в магазины патронов да вздохи настраивающихся на войну бойцов. Когда же с подготовкой было закончено, оружие почищено, патроны забиты, имущество и продукты уложены в рюкзаки — начало вечереть. Поужинавшим бойцам сразу же разрешили отбой, но те никак не могли уснуть, долго шушукались, обсуждая предстоящий боевой выход. Когда же наконец все разведчики угомонились, время перевалило далеко за полночь.
По счастью, вопреки предсказанной местными погодными прогнозистами слякоти и сырости, в день выхода окончательно распогодилось. Одиночные облака, еще ползущие по небу, надувными барашками перекатывались от горизонта
— И здесь строевой смотр? — возмущению Константина Калинина, казалось, не было пределов. — Там одни смотры, — имея в виду пункт постоянной дислокации, он покосился куда-то за спину, — и тут, оказывается, тоже смотры! Может, еще бирку на задницу пришить?
— Скажут — пришьешь, — отозвался на его реплику группник. Он окинул взглядом выстроившихся бойцов, снял с плеча, опустил и поставил на камни плаца свой рюкзак. — Вениаминыч, наши все?
— Все, — отозвался, пожимая плечами (мол, куда им деться), Маркитанов.
— А инженерку получили?
— Получили, — прапорщик строго зыркнул на крутившегося из стороны в сторону Ивашкина. — Цыц!
Боец увидел показанный кулак и присмирел.
— Сколько граников? — продолжал допытываться группник.
— Да все путем, командир! — отмахнулся от его расспросов Маркитанов.
— Мне данные нужны, мне еще БЧС…
— Да подали уже, — перебив, пояснил прапорщик, — вон Кадочников относил.
Пулеметчик согласно кивнул.
— Тогда ладно, — буркнул капитан, довольный тем, что, пока он торчал в палатке боевого управления, занимаясь хрен знает какой ерундой, вроде очередного инструктажа, группа не осталась без управления.
— Становись! — на переднюю линейку выбрался заместитель командира батальона майор Пронькин. — Равняйсь! Смирно! Равнение на середину!
— Вольно! — появившийся из своей палатки подполковник Лунев небрежно махнул рукой, останавливая движение своего заместителя. — Начальники служб, приступить… Командиры групп, ко мне!
Довольно вялое «есть», и вызываемые, не слишком стараясь выдерживать строевой шаг, направились к передней линейке.
— Командир первой группы второй роты старший лейтенант … прибыл.
И так каждый прибывший.
Подполковник Лунев их надолго не задержал. Оглядев группников, он сказал им что-то напутственное и почти сразу приказал встать в строй. И вновь зашуршала под ногами галька. Синицын встал на свое место и, ни на кого не обращая внимания, принялся заниматься своей разгрузкой. Начальники служб с тоской на лицах продолжали обходить стоявших в две шеренги разведчиков. Они что-то спрашивали, им что-то отвечали, все как всегда, привычно, почти буднично.
— Начальникам служб закончить проверку, — голос комбата возвестил об окончании смотра, — о недостатках доложить…
Затягивать построение никто не собирался, все доклады выглядели как один: «Недостатков нет (а если и имеются, то легко устранимые), группы к выполнению боевого задания готовы».
Глава 2
Пеший «туризм» по «заповедным местам»
Но вот и остался позади привычный строевой смотр. Оружие заряжено, произведена посадка в машины, и тяжелые бронированные «Уралы», взревев двигателями, выбравшись на ведущую от ПВД асфальтовую дорогу, покатили к видневшемуся на горизонте населеннику. Миновав его, колонна свернула с главной дороги и понеслась по проселкам, не слишком выбирая путь.