Атрионка. Сердце хамелеона
Шрифт:
— Ис-Лаш ВерДер.
— Дмитрий Лисовский.
— Благодарю за помощь моей дочери.
— Я действовал от чистого сердца.
— Приятно это слышать. Мы переживали за дочь.
— Отлично вас понимаю.
Они обменивались сухими, официальными фразами, и от этого мне становилось не по себе. Нет, понятно, я не ждала, что папа примет Дмитрия как родного, но все же рассчитывала на большую… теплоту, что ли.
Посмотрела на брата и еще сильнее расстроилась. Ал и вовсе на Гелию не смотрел. Отвернулся к окну, словно там было что-то невероятно интересное, словно
М-да… Кажется, я упустила из виду как специфику общения незнакомых друг с другом мужчин, так и ненормальный тип демонстрации отношения друг к другу влюбленных особей. Стоп! А дедушка почему никак себя не проявляет? Словно и нет его. Может, ушел незаметно? Обернулась и растерялась окончательно. Нет, он по-прежнему сидел в кресле, но в напряженной позе, вцепившись в подлокотники, словно готовый сорваться с места. Глаза буквально впились в пару «Дмитрий — папа», неотрывно отслеживая малейшее движение, а уши наверняка с той же чуткостью ловили сказанные слова.
— Рия благодаря вам стала гражданкой Конфедерации?
— Нет, она сама все для этого сделала.
— В получении гражданства была острая необходимость?
— Были важны устойчивый статус в социуме и работа.
— Надеюсь, это временно и обратимо.
В общем, поняла я, нужно действовать, причем срочно, пока ситуация еще управляемая. На мгновение замешкалась, решая, с чего начать, и шагнула к брату. Подцепила его под локоть, почувствовав, как Ал вздрогнул всем телом, потянула на себя, заставив наклониться, — все же он выше на полторы головы, и прошептала на ухо:
— Гелия тебя до сих пор любит. И очень боится, что ты ее забыл.
Может, это и неэтично — выдавать чужие секреты, зато действенно. И оправдывается пользой для тех, кто эти самые секреты насоздавал. Вон сколько сразу эмоций полыхнуло во взгляде посмотревшего на меня Ала. Изумление, неверие, радость… Похоже, отразились они не только в глазах, потому что папа запнулся на полуслове, не договорив фразы, и беспокойно окликнул:
— Ал? Ты в порядке?
— Да. — Брат встрепенулся. — Спасибо! — Негромко меня поблагодарив, решительно шагнул он к дивану, где мама, среагировав на вопрос папы, тоже замолчала и теперь вопросительно смотрела на сына, который протянул руку замершей от неожиданной смены его поведения землянке. — Мама, прости. Нам поговорить нужно. Мы немного погуляем. Гелия?
— Да… Конечно…
Даже я, хоть и в стороне стояла, видела, как дрожит бледно-розовая рука, которую девушка неуверенно положила на зеленую ладонь. Да и голос срывался. Наверняка в душе у Гелии спокойствия не было, и я надеялась, что брат найдет правильные слова. Если он считал, что у его мечты нет будущего, и все равно думал о ней столько лет, то теперь, увидев перспективы, точно сделает все, чтобы ее не потерять.
— Вот так, Лаш. А ты меня убеждал, что это «детское увлечение», — округлив глаза, ошарашенно прокомментировала мама, когда дверь за парой закрылась. — Зря я поверила… Рия! — спохватилась она, впиваясь в меня требовательным взором. — Гелия хоть не замужем? А то ведь проблемы не разгребем!
— Уже нет. Она в разводе, — улыбнулась я.
— А опекун кто? То есть кто у нас бывший муж? С ним можно будет нормально договориться? — тут же потребовала ясности родительница. Удивительно, столько лет прожила не на Земле, а прекрасно помнит всю специфику отношений. Сразу ухватила главное.
— Право на опекунство возвращено Олегу, — подал голос дедушка. — Бывшего мужа Гелии лишили гражданства за поставки на Терру нелегальных веществ.
— Очаровательно, — подняла глаза к потолку мама.
Правда, мне так и осталось непонятно, что именно она имела в виду. Но выяснять не стала. Потому что увидела растерянный, можно даже сказать, потерянный, взгляд Дмитрия, а мне его душевное состояние сейчас точно важнее, чем логика родительницы.
— Надеюсь, простите, нам с Дмитрием тоже погулять нужно… — начала было, но мама моментально среагировала, даже быстрей, чем папа, который тоже собрался что-то сказать.
— Зачем гулять? Это же твоя комната. Это мы тут лишние. Свалились тебе на голову, увлеклись разговорами, а сами еще не обустроились. И не обедали. И коронация уже скоро! А тебе на концерт настроиться нужно и лучше всех выступить! Я хочу тобой гордиться! Мы все этого хотим. Так что продолжим знакомство и пообщаемся завтра. Кто в курсе, где нас поселили? — перевела требовательный взгляд с дедушки на папу.
Никто с ней спорить не стал. Дедушка тактично переместился к двери, папа помог встать, ведь мама, охая и обхватив руками объемный животик, с невероятным трудом поднялась на ноги. И мне показалось, что она специально это сделала! Привлекала к себе внимание, не позволяя отцу сконцентрироваться на мужчине, который остался со мной.
Дверь за гостями закрылась, а Дмитрий по-прежнему стоял, задумчиво покусывая нижнюю губу, настолько сильны были впечатления от встречи.
— Прости, что не сказала, — повинилась я.
— Что?
От звука моего голоса мужчина вздрогнул и посмотрел так, словно не понимает, о чем я говорю. Пришлось объяснять:
— Не сказала про Гелию и Ала. Про их чувства.
— А… Я удивлен, конечно, но в принципе… можно было ожидать. Она ждала встреч… Неохотно вышла замуж… И поздно. Да.
Говорил он о сестре, но думал определенно о чем-то ином. И в том, что предметом размышлений был облик моего отца и брата, я ни на мгновение не усомнилась.
— Все не так, как ты ожидал? Тебе неприятно видеть таких…
Как ни старалась, а голос все равно дрогнул. Обидно стало, больно, даже слезы невольно навернулись на глаза.
— Нет-нет, не в этом дело, — спохватился Дмитрий. Я моментально оказалась в его объятиях, таких тесных и заботливых. Он гладил мои волосы, целовал макушку, обжигал дыханием кожу на висках и объяснял. Вернее, пытался объяснить, продолжая путаться и сбиваться: — Внешность нормальная. Необычная, не более… Важна не она сама, а то, как… то есть откуда… Я не понимаю.
Его волнение росло, а мне так и оставались неясными причины.