Аттестат зрелости
Шрифт:
Она могла бы рассказать Сергею, как посещала последние занятия, как невыносимо трудно было смотреть в глаза Лугового.
Но Светлана не знала, что Луговой, всякий раз приходя на занятия рабкоров, страстно желал не увидеть её. Упорство Светланы и раздражало его, напоминало о несправедливости, но удивляло и вызывало уважение необычное настырство девушки, ведь понимал, что трудно ей видеть работников редакции, трудно писать в газету, а она всё же писала, правда, значительно реже и совсем не обращалась за советом к Луговому.
С
Шквальный холодный ветер рванул верхушки тополей, пригнул цветы на газонах, и потоки воды обрушились на людей, застали их врасплох, заставили бежать по улице, искать укрытие от дождя.
Светлана и Сергей вскочили на крыльцо городской библиотеки под защиту крыши небольшой террасы.
Смеясь, они потешно отряхивались, как весёлые котята, угодившие по вине своего любопытства в бочку с водой.
Светлана слегка вздрагивала при каждом раскате грома.
Герцеву вспомнилось, как однажды Лариска Кострова высмеивала Светлану за то, что подруга боится грозы. И Сергею захотелось обнять девушку, сказать: «Не бойся, я с тобой». Но молча снял пиджак и накинул ей на плечи:
– Замёрзла?
– Нет, - выдавила Светлана посиневшими губами - дождь был неожиданно холодный, совсем не летний.
– Нет, а сама чечётку зубами выбиваешь, - проворчал Сергей.
Светлана хотела сбросить пиджак, но Сергей положил ей на плечи руки и негромко произнёс:
– «Будь, пожалуйста, послабее, будь, пожалуйста», - он читал стихи так, словно умолял, а плечи Светланы окаменели под его ладонями, глаза - как блюдца, и в них затаился испуг.
– Это ты сам написал?
– прошептала Светлана, а глаза - тревожные, вопрошающие.
– Нет, Рождественский, - Сергей совсем недавно натолкнулся на это стихотворение, листая томик стихов, и сходство характера неизвестной девушки с характером Светланы Рябининой потрясло его. Как просто и ясно сказано: «Будь слабее». Ну, как можно полюбить её, такую самостоятельную и дерзкую, если она всегда топорщится, как ёрш, если она и сама в обиду себя не даст, не будет ждать защитника?
– А-а-а...
– разочарованно протянула Светлана.
– Я думала, ты написал, а стихи посвящены... Осиповой.
– При чем тут Осипова?
– удивился вяло Сергей.
– Ну как - при чём? Новый год ведь вместе встречали?
Сергей рассердился: опять задирается. И спросил злорадно:
– А чего же друга твоего не видать?
– Олега? Дома, наверное, к экзаменам готовится.
– Нет, другой, Торбачёв с механического. Девчонки говорили, что он возле тебя целыми днями торчал, когда практику на заводе проходили.
– Ну и что? Он же друг брата моего, Вовки.
– Ага-а! Друг Вовкин, а ты по дружбе замуж за него собралась.
– Откуда ты взял?
– изумилась Светлана, не понимая, к чему клонит Герцев, и всё ещё улыбаясь. А Герцев накалился - дальше некуда. Рубил слова, удивляясь своей злобной вспышке: подленькая память подкинула ему разговор с Горчаковым, Ларискиным парнем, что Светка Рябинина дружит с Торбачёвым и, похоже, замуж выскочить за него собирается после школы. Вот почему она на завод хочет идти, а ему, понимаешь, сказки рассказывает!
– Я хотел как-то поддать ему, да больно тощий, переломится ещё!
– Серёж, что ты на Юрку взъелся? Что с тобой?
– недоумевая, хлопала ресницами Светлана.
– А то! Ходила с Олегом, а теперь Олег побоку? Да? За двумя зайцами решила погоняться?
– За какими зай...
– Светлана споткнулась на слове, зарделась вся до корней волос, крикнула, почти плача: - Юрка - добрый, он всё понимает! А ты, ты...
– так и не нашла Светлана слово, чтобы больнее уколоть Сергея, размахнулась и треснула Герцева по уху. Умело ударила, по-мальчишески хлестко, до звона в ушах, до оторопи. Резко развернулась, стряхнула пиджак Сергея на доски террасы, вынеслась под ливень. Ладонь у неё горела, как ошпаренная, на глаза навернулись слёзы. Или это просто капельки дождя на ресницах?
За окном далеко-далеко рокотал, порыкивал гром. Светлана лежала в постели, свернувшись в клубок, слушала негромкое рокотание. В комнате было душно. Светлана соскочила с постели, распахнула окно. В лицо пахнуло свежестью послегрозовой ливневой поры, тонким запахом умытых цветов.
Светлана блаженно улыбнулась, закутавшись в простыню, взгромоздилась на широкий подоконник.
Перед окном росла берёза. Чистенькая, беленькая, кудрявая модница, кокетливая лопотушка. Рядом с ней тянулись вверх резной клён и кряжистый тополь, покачивала ветками рябина.
Светлана любила свою берёзку, все тайны ей доверяла, как подружке. Девчонкам столько не рассказывала, как ей. Светлане даже иногда казалось, что берёзка вместе с ней грустит или радуется, как живое существо.
– Здравствуй, Белочка. С добрым утром!
– перегнувшись через подоконник, коснулась рукой гладкого ствола.
Берёза доверчиво качнула гибкими веточками и что-то пролепетала.
Небо из густо-синего размылось в серо-голубое. Восток бледнел, наливался багрянцем и голубизной.