Аттестат зрелости

Городисская Илана

– Между прочим, – энергично заговорила его девушка, забегая дорогу, – Одед мне как-то говорил, что тоже хотел писать такое эссе, но по литературе.

– Разве? – удивилась Шели.

– Да, – подтвердила Галь, – он мне сам это сказал.

– Почему же он тогда не написал его?

– Из-за того, о чем только что упомянул Шахар. Нагрузка, сессия.

– Вот лентяй, – многозначительно усмехнулась Шели, уплетая горячие закуски.

– Никакой не лентяй! – запротестовал Шахар. – Сегодня мы с Галь случайно узнали,

что наш Одед, оказывается, поэт!

И он рассказал о случае с выпавшим из тетради Одеда листком.

Его рассказ был выслушан при полном внимании со стороны пораженных слушательниц, а Галь все время поддакивала ему.

– Это ж надо!.. – протянула мать Галь, потягивая свой чай. – Нет, правда, хороший стих?

– Я не очень разбираюсь в поэзии, – сказал Шахар, – но мне он понравился.

– И мне, – подхватила Галь, – но мне он показался очень грустным. Там были такие фразы: "Тоска останется со мной".… "Мне одиноко".… "Каждый должен нести свою тяжесть".… Что-то в этом духе. Не слишком оптимистично. "Я не один, я с близкими людьми".… Так ведь он начинался? – обернулась она к своему другу.

– Кажется, так, – кивнул тот.

– Интересно, почему же Одед скрывает свой талант? – непонимающе заметила Шимрит. – Если все так, как вы говорите, то ему надо публиковаться, может быть, в вашей школьной газете или в каком-нибудь молодежном журнале. Почему бы и нет? Его бы заметили, может, это дало бы ему путевку в жизнь.

Окончательно выбитая из колеи Лиат, которой очень хотелось вновь переключить внимание на себя, немедленно перехватила инициативу:

– Я не читала стихов Одеда, но я знаю его самого. Этот парень вечно витает в облаках, живет в своем внутреннем мире, и никогда не рассказывает о том, что творится в его голове. И, если он сочиняет стихи, то, наверное, не о природе и о погоде, а сам надумывает себе свои сюжеты. Стоит ли ожидать, что он решится понести свою писанину в журналы, если даже нам, своим друзьям, показывать ее не хочет? – протароторила она осипшим голосом.

– Значит, ты полагаешь, что это стихотворение Одеда неправдивое? – переспросила Шимрит, не скрывавшая своего удивления.

Лиат, прекрасно понимавшая в душе, что Одед не солгал ни в единой строчке, тем не менее недоверчиво пожала плечами, не спуская воспаленных глаз с Шахара и его девушки.

– Я так не считаю, – мгновенно выпалила Галь, всем своим видом выражая недоумение. – Этот стих, сам его заголовок, не показались мне надуманными. Уж очень все в них было реалистично. Даже искренне.

– Почему ж тебе так показалось? – сухо возразила ей Лиат. – Что же в нем такое было, что ты купилась на фантазии Одеда? Мне просто хочется понять.

– Лиат, поскольку ты не читала этот стих, то нам будет сложно тебе объяснить, – перебил ее Шахар, стараясь избежать нового конфликта. – Но написано было душещипательно.

– Для поэта необязательно быть во всем искренним. Главное – вызвать сочувствие. Верно? – подытожила Шели, которую напряг спор, затеянный Лиат.

– Давай завтра спросим об этом у Даны, – кивнула ей Галь и потесней прижалась к Шахару.

Покоробленная Лиат, которой хотелось развить эту тему, смирилась с нежеланием приятелей говорить об их общем наболевшем. Уткнувшись в чай, который щедро наливала ей Шимрит, она стала молча прислушиваться к застольной беседе на отвлеченные темы. Но в конце концов ей стало настолько плохо, что ни чай, ни работающий вовсю радиатор, не облегчали ее состояния. Девушку пробрала мелкая дрожь, лицо ее сильно побледнело, глаза налились. Теперь у нее не было сил ни на что, даже на то, чтоб уйти домой.

Охваченная волнением Шели, которая с самого начала вечера досадовала про себя на то, что явилась в гости к Галь без предупреждения, да не одна, а с их общей подружкой, прислонила ладонь к склоненному лбу Лиат и горячо воскликнула:

– У тебя температура! И когда это ты успела заболеть? Почему не сказала мне ни слова, когда я зашла к тебе?

Шимрит Лахав тут же вскочила и побежала к домашней аптечке за жаропонижающим, а Лиат резко произнесла, обращаясь к Шели:

– Сколько раз нужно тебе повторять, что у себя дома я неплохо себя чувствовала?!

Хотя голос ее срывался от кашля, девушка не скрывала своего раздражения, и все это ощутили.

– Поехали! – решила за нее Шели. – Сейчас я договорюсь с папой, чтоб он забрал нас.

И, по давней привычке, чисто формально спросив разрешения у хозяйки, завладела телефоном и несколько минут разговаривала с отцом.

А Лиат пребывала в такой прострации, что не знала, радоваться ей такой заботе о себе, или огорчаться. Сегодня она лишний раз убедилась, что никаких надежд на Шахара у нее не было и не должно было быть. Перед уходом, она сознательно сторонилась не только юношу и Галь, но и Шели, якобы чтоб не заразить, а на самом деле оттого, что сгорала от стыда.

Когда ж за этими двумя закрылась дверь, и Шахар, Галь и ее мать вновь остались одни, то еще некоторое время испытывали жгучую неловкость из-за Лиат. Им хотелось понять причины ее раздражения, но в итоге они все сошлись во мнении, что все упиралось в плохое самочувствие той, и что в общем и целом, вечер в тесном кругу прошел весело и удачно. Шахар помог своей подруге и Шимрит убрать со стола и также заспешил домой. Час был отнюдь не ранний.

– Приходи еще, почаще делай нам сюрпризы! – ласково сказала Шимрит. – Ты же знаешь: мы всегда тебе рады.

– Конечно! – с удовольствием ответил юноша и привлек Галь к себе, на прощание.

Шимрит бегло осмотрела остатки ужина и угостила Шахара последним пирожоком. Пирожок был еще еле теплым.

Конец ознакомительного фрагмента.