Шрифт:
Аудиофильский рассказ No. 1
Под аплодисменты многочисленных гостей Цифрович задул пятьдесят свечек.
– Спасибо, спасибо, дорогие. Мало того, что вместо торта – первопресс Криденс, так ещё и не пиратский! Спасибо, спасибо.
Гости рассмеялись, а Цифрович бережно отклеил свечки от компакт-диска.
– В моей коллекции из миллиона редчайших сидишек не хватало только одного диска – и вот он теперь со мной. Это безусловная победа, – патетически заключил именинник и с наслаждением понюхал подарок.
– А точно ли не пиратский? Посмотрите, не фломастером ли подписан? – запальчиво выкрикнул кто-то из гостей, вызвав очередную волну хохота.
– Нет-нет, в этом нет необходимости, – невозмутимо отозвался Цифрович. – Видите две небольшие царапины в углу? Эти царапины говорят о том, что диск был произведен на фабрике в Рапсберри, а именно на станке номер пять во втором цеху. У этого станка есть особенность – в 1984-м году его кожух слегка погнул один стажёр, и до своей замены станок успел поцарапать несколько партий дисков. Так вот: диск Криденс, который вы мне подарили – самый первый из тиража и единственный диск Криденс с такими царапинами… Да… Ну, а теперь фуршет!
Гости разбрелись по кучкам, стало оживлённо, а Цифрович погрузился в кресло-качалку, надел очки и принялся рассматривать диск.
Не прошло и десяти минут, как один из гостей, худощавого вида, отделился от своей группы и сел напротив.
– Мои поздравления.
– Спасибо. С кем имею честь?
– Я Тлзшкин, владелец крупнейшей коллекции винила и по совместительству борец с форматом компакт-дисков. Кроме того, в арктической экспедиции спас самку краснокнижной атлантической сельди из пасти белого медведя.
– А зачем вы здесь?
– Пришел убедить вас перейти из неправильной религии сидиводства в правильную виниловодства.
Цифрович отложил диск на столик и переключил внимание на собеседника.
– Так-так, это интересно. Я, кажется, о вас слышал. Это же вы в 2001-м пробрались на склад Сони и сожгли партию первопрессов Депешей и десятков других?
– Так точно, сжёг.
Цифрович поёжился.
– Глупость сделали. А зачем?
– Затем, что сиди-формат – это зло человечества. Узаконенная безжизненность, возведенная в ранг образца.
– Надо же, а я как раз терпеть не могу ваши эти виниловые плоские блины, – Цифрович расплылся в улыбке и взглядом крокодила посмотрел на собеседника. – Вот глупость. Помните?.. Ах, ну конечно не помните, вы же тогда ещё не родились…
Визави Цифровича округлил глаза, а Цифрович с невозмутимым видом нахмурился, переключил взгляд на потолок и стал вспоминать.
– Да, вот! Из новенького. Помните, в 2015-м контейнер из Японии с виниловыми редкостями свалился в море и не дошел до Находки? Тогда ещё ассоциация виниловодов объявила пятидневный траур, а Горбатов назвал это потерей для мировой культуры.
Худощавый визави подскочил на стуле.
– Да, да, это я тогда ночью ослабил стропы, – сказал Цифрович.
– Но там же были подписные первопрессы Колтрейна и Заппы! В вас нет ничего святого!
Цифрович придвинулся к собеседнику, приобнял его за плечо и понизил голос. Возникла доверительная атмосфера.
– Это очень хорошо, что вы заговорили про первопрессы, – сказал он серьёзно. – Видите цветы на окне? Видите эти горшки, сделанные из пластинок? Цветок справа – в первопрессе битловского Белого Альбома. Ему только воду из Фукусимы подавай, иначе не растёт, падла. А спатифиллум рядом сидит в первопрессе саббатов 1975 года. И, понимаешь, листья в форме крыльев летучих мышей выдаёт, во как! А рядом такой же в канадском прессе – ничего, не выпендривается. Магия…
Худощавый визави с удивлением слушал.
– Кроме изготовления горшков, кстати, винил отлично подходит для других хозяйственных целей, – неожиданно заключил Цифрович.
В зал вошёл человек со связкой пластинок и привычным жестом затопил ими камин. Пластинки начали благородно потрескивать. Цифрович взял горящий осколок из камина, подкурил им сигару, а затем съел.
– Его даже есть можно, как видите, – улыбнулся он изумленному визави. – Но это относится только к Sweet и только к изданиям до 1972-го года!
Худощавый собеседник резко встал, мотнул головой и вышел вон из зала.
– Уважаемый, куда же вы, – потянулся руками к нему Цифрович. – А как же партийку в дартс с мишенью из первопресса Пинков? Дротики втыкаются с уникальным звуком, такого больше нигде не услышите!
Гости разъехались и наступила тишина.
Цифрович откинулся в кресло, нажал на пульте кнопку и стал слушать Тайдэл. Худощавый собеседник у себя дома сделал то же самое.
Оба закрыли глаза и погрузились в звук.
Неаудиофильский рассказ No. 2
Твиткин подъехал на такси к дому только к полуночи. Шёл проливной дождь, весь двор освещался одной-единственной лампочкой у подъезда. Две фигуры одновременно выскочили из такси, вытащили из багажника здоровенную картонную коробку и Твиткин, водрузив её себе на грудь и обняв, поспешил в дом.
В пижаме стояла супруга, прислонившись к стене и скрестив руки.
Твиткин затащил в прихожую мокрую коробку, промокнул лицо и волосы каким-то рукавом, висящим рядом и отдышался. Коробка занимала полприхожей и казалась огромной.
– Спит?
– Спит, – сухо ответила супруга. – Кто-то грозился покормить.
Твиткин поспешно открыл коробку и проверил, не промокло ли содержимое.
– Марин, – Твиткин прямыми руками взял супругу за плечи, кашлянул и вперил в неё взгляд революционера. – Это же новые боверсы шестисотой серии. Отслушали всё что можно – играют, падлюки, вообще всё играют! Просто фантастика. За эту цену – вообще даром!
Твиткин засуетился, сгрёб супругу в объятия, вытянул на прямых руках и воскликнул: