Аукцион
Шрифт:
Я подхватила коробку, поставила роспись и скрылась в своем кабинете. Подойдя к двери, убедилась, что та надежно заперта. Опустила на окнах жалюзи. Только после этого осторожно сняла крышку с коробки и достала красивую фату, расшитую мягко светящимся жемчугом. На дне коробки обнаружилась записка, которая гласила: «Как ты думаешь, мы сможем подобрать подходящее платье? Я люблю тебя. Максим».
Я не могла противиться соблазну. И вынула из сумочки зеркальце.
— Я ведь только примерю, — сказала сама себе. — Ничего страшного.
Пристроила на голове фату.
Нет, все же мысли о белом платье и сказочной свадьбе до добра не доведут.
А в десять меня снова вызвала Ирина. На ее столе стояла новая посылка. Второй подарок уже представлял собой изящно упакованный сверток. На нем красовалась эмблема магазина «Нейман — Маркус» из Венеции. Я удивилась, как Максиму удалось за такое короткое время ухитриться доставить что-то из Венеции. Но, очевидно, удалось. Я не смогла сдержать улыбки. Об этом магазине он узнал, когда я подарила ему галстук.
— У вас что, сегодня день рождения? — поинтересовалась Ирина, когда я забирала вторую посылку. — Я думала, он в январе.
— Так и есть, - ответила ей, предвкушая, как открою коробку.
– Просто кое-кто решил надо мной подшутить.
Закрыв за собой дверь, я развернула посылку. Шелковый шарф эксклюзивного дизайна. «Самая лучшая одежда для медового месяца», — прочла карточку.
Меня снедало любопытство. И к тому же, Максиму удалось поднять мне настроение. Я практически забыла о том, что произошло совсем недавно. Что же он еще придумает?
Вскоре я узнала об этом. В полдень в дверь кабинета постучали.
— К вам посетители, — объявила Ирина, широко улыбаясь.
Одетый в белое официант вошел, вкатив прямо в кабинет сервировочный столик. Второй официант шел за ним следом. В руках у него было ведерко со льдом, из которого торчало горлышко бутылки шампанского. Даже если подобные жесты вызовут толки и сплетни среди сотрудников, я не могла удержаться от улыбки. Если так пойдет и дальше, Максим выиграет. И мне придется только покориться неизбежности. Хотя, не так уж это и плохо. Официанты сноровисто установили на моем столе вазу с букетом фиалок и два серебристых подсвечника с тонкими свечами. Потом там же появился завтрак, достойный королевы. Жареные цыплята, картофель с укропом и сметаной, нежно-зеленая спаржа, шоколадный мусс. Карточка рядом с тарелкой гласила: «Разве тебе не было бы приятнее разделить этот завтрак со мной?»
— Вы уверены, что у вас сегодня не день рождения? — переспросила секретарша. Мне кажется, что она скоро будет улыбаться как чеширский кот, глядя на очередного посыльного.
— Точно, - заверила её, не переставая радоваться жизни.
– Как я уже сказала, кто-то решил пошутить.
— Хотелось бы мне познакомиться с парнем, у которого такое своеобразное чувство юмора, - вздохнула она, глядя на мой стол, заваленный подарками.
– Как вы думаете, что будет дальше? Я предполагаю, что все это устроил он?
— Да, это он. Впрочем, нам остается только ждать. Думаю, через пару часов все прояснится.
Но прошло сначала два часа, потом два с половиной, а новых посылок не было. Я уже начала думать, что разгадала его секрет. Он почти в точности повторил уловку, с помощью которой я пыталась привлечь его на аукцион. В самом деле, можно провести параллель. Вместо кепки — фата. Вместо галстука — шарф. Вместо мексиканского обеда — французский завтрак для гурмана.
А сейчас я была озадачена. Ведь не забыл же Максим о моем последнем подарке — розах? Неужели он не помнит о нашей первой встрече? Я могла с легкостью вспомнить каждую деталь, каждое слово. Как не могла оторвать от него глаз, как влюбилась в него в тот же день…
Да, я влюбилась. В тот же момент, как впервые увидела его. Беда в том, что я потратила слишком много времени и сил, принуждая себя гнать такие мысли. Убеждая себя, что он не может полюбить меня тоже. Что ж, если то, что он делает с самого утра, не действия сумасшедшего влюбленного, то он здорово притворяется.
Было уже почти четыре часа, когда интерком снова зазвонил.
— К вам еще один посетитель, — объявила Ирина и её голос звучал крайне весело.
— Слава богу, — я выбежала из кабинета. В приемной стоял Максим. Его почти не было видно из-за огромной охапки желтых роз. Столько цветов я еще никогда не видела. — Господи, здесь же гораздо больше двух дюжин, что я тебе дарила.
— Я по дороге ограбил цветочный магазин, - ответил он, правда, его лица я не видела.
– Ты можешь уделить мне несколько минут?
О да! Я могла уделить ему несколько минут. Могла отдать ему всю свою жизнь. Я провела его в свой кабинет и закрыла за ним дверь. Он положил цветы на стол.
— Симпатичный у тебя офис, — начал он, оглядываясь кругом.
— Спасибо, - улыбнулась я, стараясь взять себя в руки.
– Ты не хочешь сесть?
— Конечно, — ответил он.
Мы сели в кресла друг напротив друга. Между ними повисло неловкое молчание, пока Максим наконец не произнес:
— Все, что ты сказала несколько дней назад, было правильно. Я действительно властный. И часто сначала делаю что-то, а потом уже думаю. Я хочу, чтобы все шло, по-моему. И совру, если скажу, что жалею о том, что подтасовал результаты того аукциона. Если бы я этого не сделал, мы бы никогда не были вместе.
Он взял меня за руку.
— Но мне надо было на этом и остановиться. Не вмешиваться в твою жизнь. Искать тебе работу без твоего согласия было с моей стороны ошибкой. И то, что я действовал в твоих интересах, меня не извиняет. Я хочу пообещать, что такое никогда не повторится. Впрочем, честно говоря, я в этом не уверен. Видишь ли, я никогда раньше не был влюблен…
— Влюблен? — прервала его я.
— Влюблен, — твердо повторил Максим. — Я буду любить тебя вечно, Кира. Я всегда удивлялся, когда говорили, что любовь меняет человека. Это казалось мне абсурдным. Но вот я сам изменился. Все мои прежние страхи поблекли перед угрозой потерять тебя. Так что, кто знает, если уж я справился с этим, может быть, какие-то из моих вредных привычек тоже исчезнут. Конечно, мне придется поработать над этим. И я клянусь тебе, что поработаю.
— Не только ты совершал ошибки, — сказала я, пожимая его руку. — Я вела себя как перепуганный дикобраз, ощетиниваясь, стоило кому-то попытаться погладить мои колючки. Все боялась, что ты разрушишь мою жизнь. Сама не знаю, что на меня нашло. Мне все казалось, что ты бросишь меня, стоит мне уступить хотя бы на йоту. И отказывалась замечать очевидное — что люди заботятся о тех, кого любят. И те, кого они любят, должны в свою очередь принимать заботу.