"АукцЫон". Книга учета жизни
Шрифт:
— глаголил Олег, и Леня сразу признал в виршах потенциального родственника поэзию, достойную музыкального переложения. До настоящего «АукцЫона» еще было далеко, но авторский альянс Федоров-Гаркуша стал, конечно, семимильным шагом ему навстречу. А тут и Озерский возник…
Дима и клавиши
Побаловавшийся в пору юную эстонским табачком и ради спорта завязавший с этим вредным занятием, Леня по окончании школы опять закурил. То ли оттого, что вдруг решил пойти нелегкой металловедческой стезей и поступил в питерский Политех, дабы постичь технологию термической обработки металлов, то ли потому, что его кустарный ансамбль стал, по мнению Федорова, «реальной
Из Лёниной квартиры команда перебралась на свою первую настоящую репетиционную базу — в подростковый клуб «Ленинградец» на улице Петра Лаврова (ныне ей возвращено историческое название Фурштатская) неподалеку от метро «Чернышевская», где, по рассказам Бондарика, молодым музыкантам «предоставили гитары „Урал", какие-то колонки, усилители, короче, все дела…»
Группе, которая, по смутным воспоминаниям Лени, именовалась в тот момент, «кажется, „Блю бойз"», хотелось «играть на танцах».
— Песенки-то у нас получались довольно бойкие, — констатирует Федоров. — Играли рок какой-то. Все мы в группе тогда любили примерно одну и ту же музыку: «Дип Перпл», «Лед Зеппелин», из нашего — «Земляне».
Ансамбль состоял теперь уже из бывших моих одноклассников: Лешка Виттель, Зайченко Димка, Александр Помпеев на клавишах, Бондарик и Маков. Вскоре Витька ушел в армию, а Миша еще какое-то время оставался с нами, зато потом отправился сразу в военное училище.
Видимо, Макову однокурсник Федорова Дима Озерский, «с детства баловавшийся написанием каких-то дурацких стишков, веселивших товарищей», и посвятил свой «юмористический» опус: «Твой скорбный путь к венцу военной славы, движение сквозь тернии вперед во имя благоденствия державы народ почтит, а партия зачтет. Дай Бог тебе дожить до генерала, тяжелого от водки и наград. И поглупеть не с самого начала, а лет хотя бы в 40-50. Иначе, если раньше поглупеешь, не будешь ты командовать полком. А лишь простой полковник — полысеешь, и в добрый путь простым военруком. Занятие достойное мужчины. Бог Марс простер ладони над тобой. Раз не перевелись еще кретины, то маршируй под медною трубой».
— В нашей институтской группе было человек двадцать-двадцать пять, но мы с Ленькой как-то нашли друг друга. Я однажды показал ему свои стишки, они его заинтересовали, — воссоздает анатомию «АукцЫона» Озерский.
— Наше знакомство с Димкой произошло на почве того, что я сообщил ему о своем ансамбле, — развивает тему Федоров. — И еще сказал, что мне «Машина Времени» нравится. Озерский сразу дал мне книжку стихов своего приятеля, Олега Киселева, кажется (Димка до сих пор у него останавливается, когда в Москву приезжает), который как раз тогда писал что-то в духе «Машины», и заодно сказал, что сам может сочинять тексты. Вскоре он присоединился к нашему составу.
Если верить Федорову, мечта о выступлении «на танцах» осуществилась у его команды в 1981-м, когда она превратилась из «Блю бойз» в «Параграф», а «Параграф» вскоре стал «Фаэтоном», несколько поменял состав и даже получил грамоту на конкурсе патриотической песни среди ВИА Дзержинского района Ленинграда, проходившем в клубе «Водоканал».
— До сих пор помню, что мы исполняли песню на стихи Ярослава Смелякова, где были замечательные строчки, которые нас с Озерским очень веселили:
Не глядя на беззвездный купол И чуя веянье конца, Он пашню бережно ощупал Руками быстрыми слепца…Начиналось это стихотворение, «Судья» (1942), тоже радикально:
Упал на пашне у высотки Суровый мальчик из Москвы; И тихо сдвинулась пилотка С пробитой пулей головы…От
— Поначалу я в ансамбле ни на чем не играл, поскольку ни на чем и не умел играть, — доходчиво поясняет Дима. — Конечно, три гитарных аккорда я знал, ибо, как все подростки, класса с пятого чего-то бренчал в подворотне. Потом даже попробовал заниматься на ритм-гитаре в какой-то самодеятельной команде, хотя своего инструмента у меня так и не было. Вскоре в том коллективе появились ребята, игравшие на этих самых ритм-гитарах на порядок лучше меня, и я оттуда удалился.
Когда мы встретились с Ленькой, он мне резонно посоветовал: гитаристов много, давай, начинай играть на клавишах. И хотя клавиш я прежде никогда не касался, предложение воспринял нормально. В сущности, как и на гитаре, требовалось взять те же три нотки: ту-ту-ту… Времени у меня свободного было много, и я принялся совмещать театральные занятия с музыкальными. Даже записался, будучи студентом, в музыкальную школу — на фортепиано. Но протянул в таком режиме с полмесяца и понял, что на все меня не хватает. В музыкалке было четыре-пять занятий в неделю, это чересчур. Решил осваивать инструмент самостоятельно. Тыкал одним пальцем по клавишам и разучивал песню за песней.
Не прошло и года, как Озерского вслед за музыкальной школой достал и Политехнический. Сначала он взял академический отпуск, а потом совсем ушел из чуждого ему негуманитарного вуза в Институт культуры на режиссерский факультет. Для грядущего «АукцЫона» такой трансфер Димы получился весьма полезным. Спустя некоторое время «Кулек», благодаря коммуникативности Озерского, стал поставщиком ценных кадров для раннего «Ы».
Картавый, маленький, но бойкий
Фрики (англ. freak — странный человек) — социальные группы людей, которые стараются выглядеть очень ярко и подчас вызывающе… Из общей массы их выделяет не только внешний вид, но и своеобразные взгляды на окружающий мир, слегка неадекватное поведение. Часто это творческие натуры — художники, поэты, певцы, актеры, диджеи. Образ мышления (мировоззрение) фриков характеризуется определенной свободой от социальных стереотипов.
— В те далекие времена разделение общества по духовным признакам было гораздо слабее, чем теперь, — утверждает Озерский. — Сейчас пропасть между двоечником, не увлекающимся ничем, и теми, кто читает книжки, чем-то интересуется, — огромная. А раньше, по-моему, такой пропасти не было. Всех заставляли хотя бы некоторые вещи по программе читать. Зато достать что-то сверх того было трудно. И разрыв между культурными слоями был незначительный. Мы с Леней, например, хорошо проводили время и с разными нашими приятелями по месту жительства, и с однокурсниками по Политеху выпивали, веселились. Огромное количество людей находилось рядом, мы дружили. Но институтские ребята впоследствии, как и задумывали, стали металловедами… А Леня, Дима, Олег, даже отслуживший в армии Витя и иже с ними попали под вышеприведенную статью из сетевой энциклопедии. Тут с БГ не поспоришь (см. второй эпиграф к книге).
Самую фриковую рок-группу Советского Союза собрал и возглавил не покорившийся логопеду (об этом чуть позже) Леня, который и в школе, и на первых курсах института оставался «абсолютно советским мальчиком, комсомольцем», то есть человеком никак не восстававшим против «социальных стереотипов». Федоров, строго говоря, сам являлся стереотипом. Представить его потенциальным советским инженером «на сотню рублей» было тогда проще, чем нетривиальным, одержимым музыкантом, пусть его ансамбль и продолжал регулярные репетиции в подростковом клубе.