Аутодафе
Шрифт:
— Сперва остынь немного, — посоветовал я ей. — Одушевленный со мной, и я не собираюсь давать его в обиду, пока ты толком не объяснишь мне, что здесь произошло.
Это спокойствие далось мне непросто. Не так-то легко быть беспечным, когда твоей крови жаждет разъяренная медведица.
— Недалекий тупоголовый кретин!
— Придумай что-нибудь новенькое. Это я слышал довольно часто.
— Клянусь ветром полей, если ты не шутишь и эта тварь с тобой, у тебя крупные неприятности!
— «Кодекс теней» не нарушен.
— Он
— Я это заметил уже год как, но спасибо за разъяснения тупоголовому кретину. И что с того?
— Он опасен!
— Чем?
Мириам задохнулась от возмущения, сжала кулаки:
— Тем, что он темный!
— Тогда вспоминай свод законов стражей, выработанный после раскола, и те ограничения, что ввели для нас. Одушевленные не являются нашей основной задачей. Темные или светлые — неважно. Даже темные одушевленные могут существовать до тех пор, пока не причиняют вред людям и находятся под наблюдением стражей. Пугало под моим наблюдением. Он кому-то здесь причинил вред?
Она нахмурилась, подошла к столику, налила себе воды, жадно выпила и сказала спокойнее:
— Все равно ты кретин. За такие фокусы я отправлю тебя на самый север Золяна.
— Все в твоей власти.
— Ты знаешь, чего он хочет?
— Развлечений, — буркнул я. — Он под моим контролем…
— Черта с два. Не будь идиотом. Какой, к дьяволу, контроль, если он в девяти фигурах сохраняет стабильную форму и не распадается на части, а от знаков лишь вздрагивает. — Мириам села на стул. — Я с такими не встречалась. Но все равно я его прикончу.
— Посмотри, на тебе лица нет. Приканчивая его, прикончишь себя, ты кучу сил на него потратила.
— Это не повод оставлять одушевленного здесь.
— Ты нарушишь кодекс.
— Плевать я на него хотела.
— А вот об этом я точно доложу другим магистрам.
Она посмотрела на меня с недоброй усмешкой:
— Вот, значит, как ты заговорил. Эта тварь важнее моих ошибок в Прогансу, раз ты умалчиваешь о них, но собираешься известить Арденау о такой мелочи? Она, что ли, твоя тетушка, что ты ее так защищаешь?
— Эта «тварь» пару раз спасла меня от могилы, к тому же я привык к ее компании и не желаю, чтобы ты в очередной раз лезла в мою жизнь. Однажды ты уже умудрилась ее испортить, и дважды сделать одно и то же я тебе не позволю. Тронешь моего одушевленного — я подам жалобу в совет магистров.
— Не зарывайся. Я тоже магистр, а ты страж…
— Который знает законы. Сбор одушевленного такой силы даст тебе сколько? Дополнительных три-четыре месяца жизни? Я помню, как ты не любишь, когда назначают проверку правильности твоей работы. А проверки я тебе обещаю, Мириам.
Она вздохнула:
— Ты глуп, порой чрезмерно. Есть вещи, которые не стоит оставлять поблизости от себя. Они опасны.
— Даже
— Я не готова вступать в пустой диспут.
Я был равнодушен ко всем ее словам:
— Тогда советую тебе не лезть к Пугалу, потому что в следующий раз оно может и ответить.
— Пусть вернет мой стилет, — наконец процедила она. — И не попадается мне на глаза. А о том, что делать с тобой, я подумаю позже.
Я вернулся в комнату, где рядом с Пугалом крутился Проповедник, разрушил фигуры и сказал одушевленному:
— Спасибо тебе, приятель. Теперь неприятностей у меня выше крыши. Надеюсь, тебе понравится Золян. Верни ее оружие.
Оно сочувственно хлопнуло меня по плечу, протянув стилет Мириам.
— Лучше бы тебе уйти на какое-то время, — посоветовал я ему. — Проповедник, в двух словах. С чего начался весь сыр-бор?
— Мириам пришла в эту комнату, а Пугало вылезло вон из того… тьфу ты… из шкафа, что когда-то стоял вон там, и ущипнуло ее за задницу.
Хотя у меня не было особого настроения для веселья, я расхохотался. Шутка в стиле Пугала. Оно все-таки не послушалось меня и решило пошалить.
Я вернулся в комнату Мириам, где она все так же сидела в кресле, и взгляд, доставшийся мне, был холодным и совершенно неприветливым. Я бросил клинок на столик, спросив:
— Что ты делала в моей комнате?
— Проходила мимо. Та тварь ушла?
— Да.
— Мы вернемся к разговору о ней, когда закончим с другими делами. Где Карл и Альберт?
— Разве мальчишка еще не вернулся? — нахмурился я, только теперь понимая, что со всей этой историей с Пугалом я забыл о самом важном. А ведь с момента нападения на нас прошло больше трех часов.
— Нет. Что случилось?
— Мы нашли то, что искали. В Королевской пуще на нас напали. Карл серьезно ранен, Альберт повез его к городской целительнице.
— Идем! — Она уже была на ногах.
Но идти никуда не пришлось. Когда мы спустились вниз, открывший дверь Тобиас вместе с уставшим Альбертом ввели Карла, который едва перебирал ногами.
— Покойники краше тебя, — сказала ему Мириам.
— Хорошая ведьма, — сквозь зубы пробормотал страж. — Жить буду. Но сперва неделю посплю. Мне намешали какой-то дряни, голова тяжелая.
Мы отнесли его в комнату, уложили на кровать, и он провалился в сон.
— Его надо каждые четыре часа поить отваром из вот этого. — Альберт достал из сумки пригоршню каких-то корешков, очень похожих на земляные орехи. Он повел носом, поднял голову к потолку: — Что тут случилось?
— Людвиг притащил в дом темного одушевленного, которого считает своим другом. Мы знакомились. — Иногда Мириам позволяет себе легкую иронию. — Рассказывайте, что произошло на дороге.
Я предоставил Альберту право начать историю и подхватил повествование с того момента, когда он уехал.