Аванпост
Шрифт:
Это был единственный солдат в Ат-Тарире, которому еще осмеливались приказывать. Он ухмылялся и часто дышал.
Ситуация прояснилась. Финли сочувственно сказал последнему верному легионеру:
– Там, возле двери, лавка, садись-ка, парень, и подыми.
– Разрешите обратиться… чем?
– Сигаретой.
– Разрешите обратиться, какой такой сигаретой? У рядового нет сигареты.
Несмотря на безысходность положения, Финли рассмеялся. Дал Карандашу сигарету.
– Сними-ка, друг, со стены ружье. Не надо стоять на посту, садись
– Ага…
И единственный надежный в гарнизоне солдат, полоумный Карандаш, гордо удалился, улыбаясь во весь рот.
– Не попробовать ли, – подал голос Гардон, зажигая дрожащими руками спичку, – поймать… зачинщиков… остановить…
Грянул выстрел.
– Поздно, – сказал Финли.
Глава двадцать пятая
Трубач хотел дать сигнал тревоги, но у него вышибли из рук горн.
– Брось! Кому это нужно! Хватит с нас!
Борец Адрогопулос и Бенид Тонгут, главные сообщники Хильдебранта, увлекли недовольных во двор, чтобы они взяли в кольцо столпившихся легионеров.
Озлобленные, смертельно усталые, взвинченные люди, к тому же через одного больные… Было уже шесть часов вечера, жара постепенно изнемогала.
Хильдебрант вскочил на лавку.
– Братцы! Хватит с нас Сахары! Мы не хотим сдохнуть в этой пустыне. Вырвемся отсюда вместе с каторжниками, которых так же, как и нас, обрекли на уничтожение! Скоро нам на помощь подойдет племя сокота и выведет нас всех тайной тропой к британским владениям. Там мы будем свободны. У нас нет других целей, кроме этой. Но мы должны обеспечить безопасность нашим спасителям. Поэтому мы вынуждены завладеть фортом, чтобы отсюда по ним не стреляли. Мы никого не тронем. Офицеры, если хотят, могут пойти с нами. С нами вместе или сами по себе, как им угодно. Но мы прикончим каждого, кто вздумает нам мешать! О воде можете не беспокоиться. До вечера нам хватит. А вечером у нас будет взрывчатка, чтобы разнести ящик над краном. Но если до этого дойдет, если нам не откроют шифр замка, пусть умрут все до одного, кто против нас! А пока мы не будем устраивать шум, не будем никого трогать… – Хильдебрант беспокойно поискал глазами Пенкрофта, но его нигде не было. Куда он мог подеваться? – Я сейчас пойду в канцелярию. Побеседую с господами офицерами. Меня может долго не быть. Вы спокойно ждите. Мы не хотим беспорядков и крови, мы хотим только выбраться из этого ада!
– Правильно! – загудели легионеры.
– Жандармы тоже на нашей стороне! Только трое из них, – продолжал Хильдебрант, – отказались присоединиться.
Дюжий сержант Бенид Тонгут стоял в гуще мятежников. Все стали хлопать его по плечу. Барбизон с горящими глазами на бруствере потирал руки.
– Пока я не вернусь, сохраняйте порядок! Если через час меня не будет, значит, со мной расправились. Тогда никому не давайте пощады! – закончил Хильдебрант свою речь и решительным шагом направился к главному корпусу.
Солдаты зашумели.
…Когда грянул первый выстрел, Латуре и Батиста были на лестнице, ведущей к канцелярии. Фельдфебель выхватил револьвер. Батиста тоже. Но тут кто-то прыгнул на них со спины – и они остались без оружия. Перед фельдфебелем стояли Голубь, Троппауэр, Шполянский и Надов.
– Связать! – отдал команду Голубь. – Приступай, Шполянский!
Поляк достал веревку и повернулся к бессильно клянущему их Латуре,
– Вы позволите?… – вежливо осведомился он и с легко объяснимой ловкостью крепко связал фельдфебеля. Затем подступил к Батисте, словно желая пригласить его на танец. – Можно?…
И прежде чем итальянец успел выразить свое несогласие, он был уже связан. Пленников оттащили в туалет.
– Спокойно, дедуля, – уговаривал Латуре Голубь, – все будет в полном порядке, я хороший мальчик и позабочусь о вас. Вот только складируем вас ненадолго.
– Знаете, Аренкур, – презрительно сказал фельдфебель, – до сих пор я думал, что вы просто недисциплинированный и самонадеянный тип. Я даже жалел вас, когда вы мучились в «петле». Но теперь я вижу, что вы самый обыкновенный предатель, подлый и трусливый, и я раскаиваюсь, если когда-нибудь сказал вам хоть одно доброе слово.
– Ворчи-ворчи, старый. Я все равно знаю, что ты питаешь ко мне слабость. Можешь не отвечать, Голубь – хороший мальчик, он любит дяденьку фельдфебеля. Тронулись, дети мои.
И они пошли в спальню. Здесь под предводительством Пилота собрался отряд Аренкура: Минкус, Главач, Рикайев и еще восемь надежных человек.
– Дети мои! Мы поступаем в распоряжение майора Главача. Сейчас мы спустимся вниз и сделаем вид, что примкнули к бунтовщикам. А сами взломаем погреб, и пусть все хоть зальются ромом или чем там еще.
– Верно! – с воодушевлением воскликнул Главач.
– Вперед! – подал команду Голубь, останавливая кинувшегося к двери Главача. – Вам лучше не выходить. Нельзя рисковать вашей жизнью. Для этого есть рядовые…
– Но если достанут ром… – разочарованно замямлил тот, – я хотел бы быть с вами…
– Я понимаю, что вы готовы героически повести нас за собой, но мы отвечаем за вашу жизнь, господин майор. Пошли, ребята! – Голубь отстранил Главача и запер дверь.
Сапожник в растерянности уставился перед собой; потом возмутился:
– Хорошенькое дельце! Я придумал про ром, и мне же ничего не дают… Свинство!
Но делать было нечего…
Голубь между тем произнес на лестнице маленькую речь:
– Солдаты, если кто из вас выпьет хоть каплю, тот, считай, растоптал свою воинскую честь, и клянусь, я пристрелю того на месте.
– К чему эта мелочность, – прогудел Троппауэр, – уж один-то стаканчик…
Но Голубь так на него посмотрел, что он сразу замолк. На улице они с разбегу врезались в беспокойную толпу солдат.