Авантюрист
Шрифт:
Прошедшие этой тропой до нас унесли с собой несколько десятков секций настила, специально изготовленных легкими и съемными. Молчуновцы, переправившиеся со всеми предосторожностями на следующий остров, обнаружили, что история со сваями и маячками повторилась. Мостки, сбитые из толстых отесанных жердей, нашлись на третьем острове в густых кустах. Между вторым и третьим островами оказалось примерно равное расстояние. Получалось, что, переправившись на второй островок, контрабандисты вынуждены были демонтировать мостки, чтобы проложить дорогу на третий остров, где и спрятали снятые секции настила.
На острове один из разведчиков вернул мне подзорную трубу. Надвигающиеся сумерки не помешали разглядеть вполне проходимую, хотя местами подтопленную тропу, петлявшую между поросшими осокой кочками и затянутыми ярко-зеленой ряской провалами. Командир разведчиков предположил, что возвращаться караван будет той же тропой. Картина выходила странная — следы оставили, но мостки убрать не поленились.
— Отличная работа, капрал Молчун! И хорошие новости. Значит, путь через болото еще остается в тайне.
— Иначе бы здесь давно проложили постоянную гать… — продолжил мою мысль Белов.
— На полдня работы, — поддержал разговор Буян.
— Непонятно только, зачем нужны такие сложности с настилом, — размышлял я вслух. Переправлять караван пришлось частями, поскольку остров не смог вместить всех людей и куланов за раз. Солдаты и обозники протискивались мимо нас со снятыми секциями настила, чтобы голова колонны могла пройти на третий остров и двигаться дальше по обычной, без причуд, гати. Затем кому-то придется, стоя по колено в иле и по пояс, а то и по грудь, в вонючей жиже, передавать эти деревяшки назад…
— Это — пепельная лиственница, обработанная особым образом… — поведал Молчун. — Совсем не гниет. Я видел такое… в канализации Фрайбурга.
Я не успел поинтересоваться, что забыл Молчун в клоаке, как Ральф встрепенулся и поведал мне, что Фрайбург — крупнейший портовый город Колоний, мощная военно-морская база, центр восьми имперских культов и штаб-квартира имперской торговой компании. Агенты, продажные офицеры и контрабандные стволы — все эти изделия гордо несли клеймо «Сделано в Империи». Чтобы уберечь свою голову от преждевременной поломки, я решил тупо ненавидеть все, что так или иначе связано с этой самой Империей. Как ни странно, подселенец не возражал.
В сгущавшихся сумерках при свете масляных ламп и факелов мои чудо-богатыри одолели два километра зигзагообразной — от острова к острову — гати и встали лагерем на двух клочках суши по соседству. На один все не вместились. Нас окружала чахлая растительность, плотная, хоть ножом режь, вонь и навязчивые звуки живой природы. Уставшие люди чувствовали себя неуютно, но альтернативы не имелось, пришлось разбивать лагерь.
Бесконечный и богатый на события день закончился и для меня. Натруженные ноги подкашивались от усталости, голова отказывалась соображать, но сон-лентяй надвигался нехотя, словно делал мне одолжение. Полусидя-полулежа на одеяле поверх жидкой охапки камыша, я пялился в карту, гадая, какие испытания нас ожидают завтра. Список личного состава и погибших, составленный Беловым, пробежал глазами, собрался было отметить что-то существенное, но потом передумал и вложил документ в девственно чистый журнал боевых действий, заполнение которого отложил на потом. Созвал командиров и выяснил, что дозоры выставлены, никто во время марша не отстал, личный состав поужинал и отдыхает. Раненые перенесли марш удовлетворительно. Скот разгружен, стреножен, накормлен. Женская часть обоза живет своей собственной жизнью, без эксцессов. На всякий случай напомнил о режиме маскировки: никаких «пионерских» костров, громких разговоров и хождений с огнями. Посещать отхожие места приказал строго парами. Обязанность следить за порядком и исполнением приказов по традиции легла на плечи свеженазначенных мастеров и сержантов. Я же растянулся на постели из камыша и солдатских одеял, полюбовался звездным небом и, забыв распустить совет, провалился в страну снов.
— Ра-а-альф, какого хрена?
Молчание в ответ. А перед глазами все та же густая пелена.
— Ральф Дорпат! Кар-рамба, коррида и чьорт побер-ри! Где я?!
Однако командный голосок у меня прорезался на диво. Никогда не подозревал, что имею талант уверенно голосить, внутренне обмирая от страха. Было отчего испугаться. Лег спать на острове в окружении своих солдат, а оказался хрен знает где, совершенно один. Ни Акинф, ни Буян с Молчуном на мой призыв не откликнулись. Подстилка из камышей испарилась. Камзол с сапогами, револьвер в кобуре да Буянов подарок — вот и все мое имущество. Саблю, естественно, отцепил перед сном, а дремать в обнимку со штуцером еще не привык. Не настолько еще нас война сблизила.
Мертвый маг и по совместительству мой подселенец, которого я привык за последние двое суток привлекать в случае затруднений, не реагировал. Совсем никак. Я уже научился определять, когда Ральф специально затворяется в своем «смертнике», устав от моей тупости или навалив мне очередное корытце пищи для невеселых размышлений. И вот опять, когда мне так нужна его помощь, его нет!
Ба, да это не проблемы со зрением, это туман. Правда, очень, очень густой. На вытянутой руке пальцев не разглядеть! Активировать магический фонарик в браслете не разучился, но луч света бессильно потонул в мутном царстве.
Туман, конечно, на болоте не редкость, но вот беда, поверхность под ногами была не просто сухой, абсолютно неживой. Ни травинки, ни пылинки, а по фактуре напоминала стиральную доску с кавернами. Если бы создатель этой декорации поинтересовался моим мнением, то сообща назвали бы ее «застывшая лава». Даром что никогда не был ни в жерле вулкана, ни на месте ядерного взрыва. Да и сам туман, насквозь ненатуральный, без вкуса и запаха, влажный по ощущениям на коже и в то же время совершенно сухой при вдохе. Не туман и не дым, а пелена, обман оптический. Не напрасно я на зрение сначала грешил.
Кроме неровностей поверхности под ногами, буду называть ее полом, больше ничего более-менее реального вокруг не ощущалось. Совсем не похоже на «смертник» Ральфа… Мелькнула мыслишка, а не вернулся ли я домой, на Землю, в окрестности родного сибирского города? Вот только поверхность под ногами — совсем не асфальт и не бетон. Огни, звуки и запахи большого города напрочь отсутствовали. На родные пенаты не похоже.
Продолжать взывать к Ральфу — бесполезно. Высиживать на месте, ожидая, когда распогодится и туман развеется, глупо. Взялся пометить место «попадания». Не подумайте обо мне плохого, я, как приличный домашний кот, в незнакомых местах не гажу. Достал из-за голенища нож и старательно нацарапал на застывшем волнами камне крест. Мало ли каким макаром я тут очутился! Может, вернуться назад к отряду я смогу только с этого места. Звук получился противный, но какой-то затухающий. Словно лениво парящие седые клочья гасили звуковую волну.
Крест принял за центр этой необычной локации и, освещая путь фонариком, сделал несколько шагов. Затем еще и чуть было не «пометил» место в том самом смысле. Прямо из клочков тумана перед моими глазами сформировался призрак. Нормальный такой, я бы даже сказал, «классический»: череп с пустыми глазницами под капюшоном, свисающие до земной тверди обрывки безразмерного балахона. Бледная копия нечисти протянула ко мне костлявые руки, раззявив беззубую пасть.
Оправившись от первого шока, чертыхнулся и отмахнулся Буяновым подарком, который не успел спрятать в ножны. Призрак беззвучно распался на клочья тумана, смешавшись с окружающей меня белесой мутью. Не успел одолеть одного, как надо мной нависли уже две неприкаянных души. Повеяло холодом или это мурашки от страха? Снова пустил в ход крепкое словцо, два взмаха клинком — и наваждение развеяно. Выставив нож, топтался на месте, ежесекундно оглядываясь. Очередной гость не заставил себя ждать. Если первая троица имела сероватый окрас, то у этого превалировал темный, но против доброй стали и этот не устоял.