Авантюристка

Мельников Андрей Андреевич

– Меня всегда удивляло, чего это Арчил все время ходит в церковь на исповедь. Никогда мы в нем никакой набожности не замечали. И вот вчера когда он пришел с исповеди с кошельком денег и стал нам говорить, что мы завтра должны прирезать одну барышню, я понял, наш покровитель это кюре местного прихода. Арчил ходит на исповедь и там получает задания и деньги. Мне даже странно стало, как я раньше об этом не догадался.

Как это не странно, но слушая пленника я даже немного обрадовалась. Кюре дал повод, он первым перевел наш, как я считала, бытовой конфликт в другое русло. Теперь война по всем правилам. До этого я забавлялась,

мне хотелось лишь немного окоротить его амбиции и выставить из нашего дома. Возможно, я даже не стала бы лишать его прихода. Но теперь нет. Он оказался не просто мерзким человечишкой, а убийцей. Причем в худшем варианте, из-за угла и чужими руками. Ну, тем хуже для него, я сотру его в порошок.

4

домашний переворот (Бета)

Триумфальное возвращение Шарлоты сразу перевернуло всю нашу жизнь. Она легко и просто меняла устои, казавшиеся незыблемыми.

В первый же вечер мы засиделись допоздна. Я с Сорелой рассказывали ей о нашей судьбе, она о своей. Больше, конечно, говорила Шарлота, мы слушали ее раскрыв рот от удивления. Я дико завидовала ей, ее яркой, полной приключений жизни. Возможно, многое она и приврала, но уж больно все было складно и интересно. Спать легли далеко за полночь, причем все расположились в моей комнате. Лота потому что комнату ей не выделили, видимо забыли, а напомнить, она сама забыла. Сорела потому что не хотела покидать нашу компанию. Правда был с ее стороны момент колебания.

– Мать может заругаться, что я с вами осталась.

Но Лота играючи отмела это возражение.

– Ты уже взрослая и спать можешь где угодно, хоть у любовника.

Сорела смутилась, но осталась. Мы придвинули к кровати стулья, чтобы было куда класть ноги. Притащили из комнаты Сорелы подушки и одеяло и хихикая, кое-как улеглись.

Утром нас разбудил слуга, постучавший в дверь и крикнувший, что пора на утреннюю молитву. Мы было начали вставать, но Лота послала его к черту и сказала, что плевать ей на молитву, она спать хочет. На наши с сестрой робкие замечания, что кюре будет недоволен и мать станет ругаться, она ответила, что это их проблемы, и она не ребенок, делать всякую ерунду по воле дуры мамаши. Глядя на нее мы тоже прониклись бунтарским духом, тем более, что вставать в такую рань действительно не хотелось. Слуга пришел еще раз, но Лота так на него рявкнула, что больше нас никто не беспокоил.

Встали мы поздно. Вся прислуга разошлась по делам и дом казался вымершим. Позевывая мы спустились умыться, а затем направились в трапезную.

Конечно, там уже никого не было и завтрак, естественно, тоже отсутствовал.

– Ну вот, – протянула я, – теперь до обеда ходи голодными.

– А ерунда, – утешила нас Лота, – сейчас схожу на кухню и что-нибудь сообразим.

Она ушла на кухню, а мы с Сорелой уселись за стол и болтали о каких-то пустяках. В этот момент в трапезную вошла мать. Она грозно уставилась на нас, готовая разразиться обличительной речью, не сулящей для нас ничего хорошего. Я непроизвольно втянула голову в плечи. Но тут в трапезную в сопровождении кухарки вошла Шарлота, они несли каждая по подносу уставленному различной снедью.

– Мама, доброе утро! – Бодро приветствовала она мать, словно не замечая ее грозного вида.

Мать проигнорировала

слова Лоты, она буравила ее взглядом, словно собралась прожечь в ней дыру. Но нашу сестренку это как будто не волновало. Поставив подносы с едой, она направилась к буфету за посудой, а кухарка предпочла быстро сбежать обратно на кухню. И тут мать попыталась разразиться обличительной речью.

– Вы почему пропустили утреннюю молитву, что это вы себе позволяете в моем доме? – Она обращалась вроде ко всем нам, но смотрела исключительно на Лоту.

Ее яростный взор сестренку нисколько не смутил. Она спокойно расставляла посуду на столе и руки у нее, в отличие от моих, не дрожали.

– Мам, ты чего шумишь? – Ее голос был абсолютно спокоен, и это окончательно вывело мать из себя.

– Не смейте жрать. Вы не были на утренней молитве и завтрака для вас не будет! Вон из-за стола! – визжала она.

Я и Сорела начали было подниматься, но Лота остановила нас.

– Вы что, есть не хотите?

– Но матушка…

– Да это она так. Шутит.

– Да как ты смеешь в моем доме…

– Это дом не твой, и еду не ты приготовила, и вообще, что ты тут сделала, чтобы что-то считать своим?

От такой наглости, мать опешила и сразу даже не нашлась, что ответить. Мир переворачивался на глазах. Она приказывала, а ее не слушались. Лота воспользовалась паузой и продолжила.

– Лучше уйди и не порти нам аппетит.

– Да я тебя.

– Ну что ты меня? Выпоешь, как в детстве? Так я уже выросла и у тебя силенок не хватит. Так что иди по своим делам и не мешай.

Лота поудобней уселась за стол и стала делать себе бутерброд. Сорела помявшись присоединилась к ней. Глядя на них я тоже принялась за еду. Мать какое-то время смотрела на нас, а затем развернулась и ушла, хлопнув дверью так, что вздрогнула посуда на столе.

– Ой, что теперь будет. – Промямлила я, с надеждой глядя на старших сестер.

– Девчонки, все будет нормально. – Успокоила нас средняя.

Завтрак начавшийся так напряженно, закончился очень даже хорошо. Лота беззаботно шутила, словно ничего и не произошло. Она втягивала нас в общий разговор, и постепенно ей это удалось. Я и сама не заметила, как напряженность исчезла и мы болтали и хихикали, забыв о неприятном столкновении с матерью.

Наконец, сытно отдуваясь мы отвалились от стола. Шарлота позвала прислугу убрать со стола и посмотрела на нас.

– Ну девчонки, какие планы на день?

Мы с Сорелой переглянулись и недоуменно пожали плечами. Раньше таких вопросов не возникало. Мать или кюре всегда сами находили нам занятие, а сейчас все как-то смешалось.

– Понятно, – протянула Лота и спросила – А купальня за домом еще цела?

– Цела.

– Тогда есть предложение пойти искупаться, а потом уже подумаем чем заняться.

Мы с энтузиазмом поддержали эту идею и быстро собравшись все втроем отправились к реке. По дороге я подумала, что домашний бунт это не так уж и страшно, скорее даже приятно и интересно. Но тут же сама себя одернула, это с Шарлотой не страшно. Ее уверенность и сила передавалась и мне, делая меня совершенно другим человеком.

В купальне никого не было. Ярко светило полуденное солнце и призывно блестела река. Мы спустились к скамейке у воды. Я расстелила подстилку и протянула Шарлоте купальную рубашку, но она только фыркнула в ответ.