Авантюры открытого моря
Шрифт:
Пятьдесят четвертую годовщину Октября в Риге отмечали так же, как и в других приморских городах, — морским парадом. Неожиданно для всех большой противолодочный корабль «Сторожевой» поднял якорь и вышел из парадного строя.
Это случилось на второй день празднования, 8 ноября, в 23 часа 10 минут.
Набирая скорость, военный корабль, оснащенный пушками и ракетными установками, ринулся в открытое море.
За час до этого события на корабль позвонил командующий Балтийским флотом вице-адмирал Косов; вместо голоса командира он услышал голос его заместителя капитана 3-го ранга Саблина, который доложил, что на борту полный порядок.
Тем не менее никто не знал, куда и зачем устремился корабль.
В 23 часа 40 минут офицер, сбежавший со «Сторожевого» по швартову, сообщил, что на корабле бунт.
Балтийский флот был поднят по боевой тревоге.
Вице-адмирал Косов приказал кораблям, стоявшим на. Рижском рейде, догнать мятежника и доложил о ЧП в Москву.
Тревожный звонок застал Главнокомандующего ВМФ СССР Адмирала Флота Советского Союза Горшкова на даче; по дороге в Москву он связался из машины с министром обороны страны маршалом Гречко.
Приказ министра был краток: «Догнать и уничтожить!»
Корабль держал курс в ворота открытой Балтики — в Ирбенский пролив.
Косов: «Пограничники просили разрешить снести ходовую рубку вместе с Саблиным из пулеметов. Я не разрешил».
Брежнев еще спал, когда вице-адмирал Косов поднял в воздух полк истребителей-бомбардировщиков Су-24.
Вслед за ними по приказу маршала Гречко взлетел полк стратегической авиации — ракетоносцев дальнего действия Ту-16.
«Сторожевой» предупредили: при пересечении 20-го меридиана будет нанесен ракетный удар на уничтожение.
Девятого ноября в 10 часов утра адмирал Горшков передал по радио на «Сторожевой» приказ: «Застопорить ход!»
Капитан 3-го ранга Саблин ответил отказом.
Маршал Гречко повторил приказ от своего имени.
Вместо ответа Саблин передал в эфир антибрежневское Обращение: «Всем! Всем! Всем!..»
Корабельный радист в конце текста добавил от себя: «Прощайте, братишки!»
Ирбенский пролив, как всегда, был забит торговыми судами; из тумана выступали только верхушки мачт.
Чтобы найти среди них «Сторожевой», летчики снижались и читали на бортах номера.
В 10 часов 25 минут истребитель-бомбардировщик Су-24 пересек курс корабля очередью из авиапушек.
Осколки бомб со следующего самолета прошили борт «Сторожевого».
Корабль застопорил ход; на его палубу высадилась абордажная группа; Саблин был арестован.
«Сторожевой» вернули в Ригу; началось следствие…
…День своего выступления он приурочил к семидесятилетию подвига лейтенанта Шмидта.
Своему сыну он завещал портрет мятежного лейтенанта, который написал сам.
Но, право, у Шмидта выступать против самодержавия было гораздо меньше оснований, чем у Саблина — против брежневской порнократии. Достаточно сравнить, как их судили: Шмидта — гласно, Саблина — тайно — и как их расстреляли: Шмидта— на морском просторе, под солнцем, исполнив последнюю волю его до конца; Саблина — выстрелом в затылок под тяжкими сводами тюремных подвалов.
И все же История поставила эти имена рядом, хотя они и были очень разные люди — Петр Шмидт и Валерий Саблин…
Глава первая. ЗВЕЗДОПАД
…Приезжая в Беловежскую пущу, бровастый охотник усаживался в уазик со снятым лобовым стеклом, выставляя вперед карабин, принимал стаканчик любимой перцовки и включал зажигание. Долго потом егеря находили на лесных дорогах расстрелянных или задавленных оленей, косуль, кабанов…» — так поведал в «Собеседнике» о «королевской» (генсековской) охоте секретарь Украинской экологической ассоциации Владимир Борейко.
В тот год им вручали награды почти одновременно: Маршалу Советского Союза Брежневу и капитану 3-го ранга Саблину. Первому — украшенную бриллиантами «Маршальскую звезду», второму — томпаковую офицерскую звезду «За службу Родине в ВС СССР» III степени: Родине он служил в океане на большом противолодочном корабле «Сторожевой».
Этим двум звездам суждено было разное: одной — бриллиантовой — бесславный закат, другой — медно-цинковой — долгое затмение…
А пока Брежневу прилежно рукоплескали. В гуле хорошо организованных оваций потонул гневный грохот железа. То стучали костылями по батареям водяного отопления безногие фронтовики в московском госпитале инвалидов войны, что на Преображенской заставе.
По «Маяку» только что передали сообщение о награждении Брежнева высшим полководческим орденом Победы.
Сначала стала бить одна палата, к ней присоединилась другая, третья, и вот уже все этажи зашлись от грохота. Били в гулкий металл от обиды и возмущения те, чьи боевые ордена вобрали в себя цвет крови своих кавалеров… Набатный бой этого протеста не донесся до слуха четырежды звездоносного, зато был услышан в высоких инстанциях. Госпиталь на Преображенке расформировали в считанные дни…
Нет, в те безгласные годы молчали не все. И Валерий Саблин явно из породы гневных фронтовиков, даром что в 1941-м ему было всего три года…
В 1975-м он служил на Балтике, я — на Севере. Мы были коллегами, корабельными замполитами: он — на сторожевом корабле, я — на подводной лодке. В морях мы не встречались, на берегу тоже.
Фамилию его я услышал поздней осенью. Командир мой вполголоса рассказал о невероятном.
…На второй день ноябрьских праздников из парадного строя военных кораблей в Риге самовольно вышел ВПК «Сторожевой» и двинулся в открытое море. Замполит арестовал командира, занял его место на мостике и повел корабль в нейтральные воды. Там он обратился по радио к руководителям страны с неким революционным воззванием. Поднятые в воздух самолеты остановили «Сторожевой» предупредительными залпами. А когда командиру удалось освободиться, он, поднявшись на мостик, тяжело ранил из пистолета своего заместителя по политической части — Саблина — и вернул корабль в базу.