Авдотьино
Шрифт:
Каждый из гостей (а к ним 25 июня присоединились еще несколько соседних помещиков) находил себе развлечение по вкусу. В кабинете хозяина велись ученые беседы о самопознании, об «истинном христьянстве», о целях просветительства. Рядом, в гостиной, музицировали, многие «на лоне природы наслаждались прелестями сельской жизни», совсем как в стихотворении, напечатанном в журнале «Трутень»:
Пловцы плывут, Гребцы гребут, Прохладно ветер дышит, От солнца жар не пышет.
Другие гости отдыхали «в увитой цветами, гирляндами и венками беседке, среди тенистых высоких вязов и многолиственных лип». В доме их ждал сюрприз: «Пол в гостиной был усыпан благовонными
Когда четыре года спустя, 17 декабря 1792 года, царские чиновники будут перебирать и переписывать все, что находилось тогда в Авдотьине, от их «всевидящего ока» не укроется ни одна десертная и чайная ложка. Но это будет после...
Пока же все сверкало и переливалось на искусно сервированных столах и радовало глаз и веселило душу хозяев и гостей, так же как и великое множество развешанных по стенам во всех «господских покоях» «эстампов разных в деревянных и золоченых рамках за стеклами и без стекол (48), силуэтов разных в бронзовых рамочках за стеклами (9), в простых рамках (59)». Были в Авдотьине и портреты: «Один алебастровый круглый с бронзовой рамкой ее императорского величества и 2 е. В. великого князя наследника, великой княгини в деревянных золоченых рамах —2, как и живописные портреты же разных господ в золоченых рамах —5».
За столом с одной стороны сидели хозяин с женой Александрой Егоровной, младший брат и совладелец имения Алексей Иванович, друг и последователь Новикова Григорий Максимович Походяшин, Иван Петрович Тургенев, Василий Иванович Баженов, Семен Иванович Гамалея, Федор Петрович Ключарев, Василий Васильевич Чулков — все друзья и единомышленники хозяина, активные деятели Типографической компании. Напротив люди помоложе — переводчики и редакторы: Николай Карамзин, Александр Петров... Всего «тридцать восемь гостей».
Крестьяне Авдотьина и близлежащих селений тоже принимали участие в празднике. Для них на дворе были накрыты столы, Новиков приказал слугам их накормить и одарить деньгами. Крестьян, участвовавших в празднике, по свидетельству очевидцев, было девятьсот четыре человека, праздник был с песнями и плясками.
29 июня было последним днем праздника. «Гости посещали приятные места в окрестностях села», «ездили в лодках», а 30-го разъехались. Вместе с «московскими друзьями» покинул село и Новиков.
То были счастливые дни, как будто на миг воплотилась наяву утопическая мечта о всеобщем благоденствии и гармонии. Описание празднества стало известно по рукописной тетради, принадлежавшей И. П. Тургеневу и находящейся ныне в Центральном госархиве литературы и искусства. Сохранил тетрадь сын И. П. Тургенева Николай Тургенев, будущий декабрист, который, кстати, получив уже на склоне лет возможность вернуться в Россию, в 1859 году в своем имении Стародуб, неподалеку от Каширы, отпустил на волю крепостных крестьян, передав им безвозмездно треть земли, а остальную часть ее сдав им в аренду.
КРИК ВОРОНА
Несколько дней подряд прилетал на крышу его дома ворон и зловещим своим карканьем не давал покоя ни
М. И. Пыляев. Старая Москва
В конце апреля 1792 года в Авдотьине жизнь текла печально, буднично и тихо. Миновала пора многодневных праздников и шумных приездов многочисленных веселых гостей, теперь заезжали лишь самые близкие друзья. Хозяйка Авдотьина Александра Егоровна скончалась в 1791 году. На руках отца осталось трое детей: Ваня, Варя и маленькая Вера. Николай Иванович почти безвыездно жил в деревне и занимался их воспитанием по своей системе, стараясь развить природные склонности, оберегая от жестокости и несправедливости. Особенно беспокоил его сын: он имел натуру, до крайности впечатлительную. Николай Иванович и со взрослыми никогда не повышал голоса, а с детьми всегда был особенно ласков и добр.
В Авдотьине постоянно жил младший брат Николая Ивановича, совладелец имения Алексей Иванович, с супругой.
В 1784 году после безвременной кончины И. Г. Шварца его вдова Мария Ильинична, оставшаяся без средств к существованию, по словам современников, «женщина весьма благочестивая», вместе с детьми приехала по приглашению Новикова в Авдотьино, где она и осталась на всю жизнь и где на ее попечении лежали все хозяйственные заботы.
Долгие годы жил в Авдотьине самый близкий друг Новикова Семен Иванович Гамалея. Он трудился над переводами книг, вел нескончаемые беседы с хозяином на духовные темы.
Из молодежи часто подолгу оставался в Авдотьине доктор Багрянский, бывший пансионер Типографической компании. По возвращении из-за границы он приглядывал за здоровьем хозяина. Николай Иванович постарел: в 48 лет он чувствовал себя стариком. Приближался день его рожденья — 27 апреля, а 21 апреля праздновался день тезоименитства ее императорского величества Екатерины. Оба они были рождены под знаком Тельца и имели, если верить гороскопу, характеры скрытные и упрямые. На досуге многие «болести» начали давать о себе знать: прежде среди трудов и забот Новиков не замечал их...
Угнетало и то, что в течение целой недели прилетал в Авдотьино ворон и своим зловещим карканьем пугал обитателей. Он садился напротив окон кабинета на старую ветлу и, казалось, с любопытством смотрел в лицо хозяина. Николай Иванович знал, что за спиной шептались: «Быть беде». Но он не был суеверен: ведь суеверие удел людей темных и необразованных, а Николай Иванович был силен христианской верой и знаниями, но тяжелым предчувствием сжималось сердце. Расстраивали и реальные обстоятельства последних лет, однако Новиков старался вернуть себе душевное равновесие, углубившись в привычную работу.
Он остался один в кабинете. Письменный стол — бюро красного дерева с тремя выдвижными столами — оклеен сукном, завален бумагами. Множество гравюр на стенах, книжные шкафы, где шестьсот томов. Отдельно стоят словари, справочники. Семьдесят книг на латинском, французском, немецком языках. Большинство издано в его же московских типографиях, но есть два экземпляра одной книги из Петербурга. Это «Житие Ф. В. Ушакова» А. Н. Радищева, его первое большое произведение, вышедшее в свет в 1789 году. Есть в этой книге утверждение автора о том, что невыносимость жестокого угнетения неминуемо должна повлечь за собой восстание. Новиков знал о том, что автор сослан в Сибирь. «Бунтовщиком хуже Пугачева» назвала Радищева императрица. «Путешествие из Петербурга в Москву», по ее словам, было наполнено «самыми вредными умствованиями, разрушающими покой общественный, умаляющими должное ко властям уважение».