Авдотьино
Шрифт:
Кроме того, многие дворяне вообще устранялись от хозяйственных забот, поручая руководство своими поместьями управляющим.
Вернувшись в Россию, дворянин обычно не спешил ехать к себе в деревню, а предпочитал поселиться в городе; если был честолюбив и делал карьеру, то в Петербурге, если был ленив или нрава независимого, жил в Москве. И вот он видится нам сидящим за утренним кофе в глубоком вольтеровском кресле с высокой спинкой в своем московском доме где-нибудь на Пречистенке или на Страстном бульваре. Имя Вольтера было в моде, сама императрица подавала пример, стараясь в письмах заслужить его расположение и придавая большое значение общественному мнению Европы о России. Дом полон слуг. Их количество всегда поражало иностранцев. Но хозяин едва ли знал их по именам, жена его кричала «девчонка, девчонка!», а на крик в комнату вбегала старуха, которая уже лет 40 состояла в доме в комнатных девушках. Как рой пчел кружилися
Будучи крепостником, трудно прийти к мысли о несправедливости собственных привилегий, но можно задуматься: «А все ли уже так хорошо и справедливо в империи?» В разделе «Сатирические ведомости» журнала «Трутень лист XVI—69 г. августа 11 дня» сообщались следующие подробности о жизни дворянина: «В нашем уезде есть дворянин. Он имеет за собой три тысячи душ, получает шесть тысяч годового дохода и живет так, как научил его покойный родитель... батюшка сего дворянина отягощен был делами, а именно пил, ел и спал; а сынок к строению не имеет охоты, но вместо того упражняется в весьма полезных делах для пользы земных обитателей: ибо он изыскивает, может ли боец-гусь победить на поединке лебедя... Ездит на ярмонки верст за 200 весьма великолепно, а именно: сам в четвероместном берлине в 10 лошадей и еще 12 колясок... свиту его составляют люди весьма отборные, в 4 колясках сидят по 2 шута, в 3-х по 2 дурака, а в берлине он да священник его духовник, а в прочих же экипажах собаки, гуси и петухи-бойцы... Дворянин сей говорит, что из-за всей его фамилии разумнее его не бывало. Может быть, это и правда: ибо дворянин наш лгать не охотник». Проживал сей дворянин в Кашире, следовательно, совсем недалеко от Авдотьина, и, наверное, в одну из поездок в вотчину Новиков мог повстречать на дороге шутовской поезд развлекающегося помещика. Речь шла не о худшем представителе дворянского класса.
А каковы же другие? О них тоже поведал издатель «Трутня» в «Копии с помещичьего указа», напечатанной в 1769 году. Вот Григорий Сидорович. Ему «бьют челом-----отчины твоей староста Андрюшка со всем миром». Многословно и подробно рассказывал староста о тяжелой жизни крестьян и заключал рассказ фразой: «Умилосердись, государь, над бедными твоими сиротами». Сух и лаконичен был ответ помещика: «Высечь нещадно, сыскать, отдать под караул, отдать в город для наказания по указам, взыскать еще 50 рублей, сбавки с оброка не будет...» Стиль сообщения точно копировал действительные помещичьи указы того времени и этим производил впечатление на читателя.
О том, как живут крестьяне в деревне с символическим названием Разоренная, рассказывает таинственный путешественник И+ + + Т+ + + в «Отрывке путешествия в + + + И+ ++Т+ ++» (У исследователей творчества Новикова нет единства в определении авторства этого произведения. Большинство считает автором А. Н. Радищева, другие (Г. П. Макогоненко, Д. Д. Благой) полагают, что отрывок написан Новиковым.), напечатанном в журнале «Живописец» в 1772 году. Коляска путешественника И + + + Т+ + + едет по улице, «покрытой грязью, тиной и всякой нечистотой», а затем введена была на грязный двор, мощенный соломой, ежели оный намостить можно грязное болотное место; а я вошел в избу с растворенными настежь дверями. Заразительный дух от всяких нечистот, чрезвычайный жар и жужжание бесчисленного множества мух оттуда меня выгоняли, а вопль трех оставленных младенцев удерживал в оной... Пришел я ко своей коляске, упал я без чувств в оную». Воду, которой довольствуются все крестьяне, он не мог пить по причине худого запаха — «пакостная вода». «Бедность и рабство повсюду встречались со мной в образе крестьян»,— констатирует И+ + + Т+ + + .
Деревень, подобных деревне Разоренной, в России были тысячи и тысячи, и никогда на страницах нови-ковских журналов не появилось описание деревни Благополучной, о которой обещал рассказать, да так и не рассказал путешественник И+ + + Т+ + + . Но действительно ли не существовало такой деревни? Он не написал о ней, но, может, он пытался создать ее?
Новиков Н. И.— человек высоких нравственных принципов, деятельный и практичный, пришедший к мысли, что крепостное право — зло и позор для страны, стремился облегчить это зло в доступных для него масштабах.
В своей родовой вотчине на рубеже XVIII—XIX веков Новиков пытался осуществить социальные и экономические преобразования, которые способствовали бы превращению Авдотьина в деревню Благополучную. Это была попытка Новикова в условиях крепостного права создать в Авдотьине более справедливые социальные и экономические отношения между помещиком и крестьянами.
Какого же типа хозяйство было в Авдотьине? Вероятнее всего, крестьяне были на оброке. Учитывая высокие нравственные качества Новикова и присущие ему чувства социальной справедливости и милосердия, можно предположить, что для авдотьинских крестьян этот оброк не был обременителен и им была предоставлена известная хозяйственная самостоятельность. Такой вывод можно сделать на основании протоколов допросов, связанных с арестом Новикова по указанию Екатерины II, и особенно материалов «Описи селу Тихвинскому Авдотьино тож и всему в нем имеющемуся декабря 17 дня 1792 г.» '. Опись представляет собой 24 листа, исписанных с двух сторон и подписанных Д. А. Олсуфьевым, А. И. Новиковым (братом Николая Ивановича) и двумя «благородными свидетелями». Екатерина II приказала произвести эту опись, когда владелец Авдотьина уже томился в сыром каземате Шлиссельбургской крепости.
Анализ описи дает основание сделать предположение, что в Авдотьине в конце XVIII века существовало неординарное помещичье хозяйство. Любопытно, что сегодня, по прошествии почти двухсот лет, мы можем не только перечислить поименно проживавших в Авдотьине в 1792 году крестьян, но и иметь достаточно полное представление об их имущественном положении. Из описи нам известны земельные и лесные угодья, приписанные к имению сельскохозяйственные орудия, имевшиеся в нем, даже масть и возраст лошадей, стоявших в обширных конюшнях, цвет обивки комнат, количество ложек и тарелок в буфетах. Названы там все жилые и хозяйственные постройки, начиная с господских домов и кончая крестьянскими избами. Из домов, предназначенных для крестьян, до наших дней дошло девять. О них уже говорилось в первой главе. Из описи мы знаем, что были и другие. Представим, как выглядели эти девять домов в эпоху, когда были построены. В 1792 году из 9 домов только «4 связи отделаны совсем, а прочие как снаружи, так и внутри не отделаны еще и печей нет». Длина дома 16 сажен, ширина—15. Если перевести сажени на метры, то получится следующая картина: длина 34 метра, ширина 9,6 метра, площадь 332 квадратных метра.
В описи ничего не сказано о крыше изб, но, вероятно, как и все постройки в Авдотьине, избы были первоначально крыты тесом и лишь позднее, уже в XIX веке,— соломой. Каждая крестьянская семья занимала часть дома с отдельным входом, деревянным полом, с окнами, хотя и маленькими, но застекленными, и имела свой отдельный хозяйственный двор.
С точки зрения технической эти дома не имели аналогии в практике строительства того времени. Но главное, дома эти были уникальны по той гуманной идее, которую пытался осуществить их создатель. Название этим постройкам «дома связи», по-видимому, было дано самим Новиковым, который предполагал, что непосредственно близкое соседство под одной крышей крестьянских семей будет способствовать их взаимному сближению на основе общих материальных и духовных интересов. На фоне беспросветной жизни окрестных крестьян, ютившихся в убогих избах, строительство Новиковым таких домов для жителей Авдотьина являлось беспрецедентным социальным актом. Вот как выглядели в те времена обычные крестьянские избы: «Построение домов их есть обыкновенное и состоит из избы, которая построена передней стеной на улицу с двумя небольшими волоковыми и одним красным окошками; перед избою сени и клеть, за клетью навесы, и для скота хлевы и все оное покрыто соломою, а у некоторых при больших дорогах и близ лежащих Москвы реки селеньях и дранью».
В то время, когда была составлена опись, в Ав-дотьине проживало семнадцать крестьянских семей, всего сто пятьдесят восемь человек. Как правило, семья насчитывала семь — девять членов. Глава семьи имел возраст от сорока пяти до восьмидесяти лет, жена бывала моложе мужа на пять — десять лет, но встречались семьи, где жена была старше мужа. Случалось, что один из взрослых сыновей, имевший свою семью, продолжал жить с родителями. Вот, к примеру, одна из авдотьинских семей: «Андрей Титов — 60 лет, у него жена Матрена — 50 лет, у них дети: сыновья Алексей — 26 лет, у него жена Агафья — 20 лет, Трифон — 12 лет, дочери Марфа — 16 лет, Агафья — 9 лет, Хаврония — 6 лет. У них скота лошадей — 3, коров — 1, овец — 9, кур — 15».
Лишь две семьи в Авдотьине имели по одной корове, у всех других было от двух до пяти. Семья крестьянина Петра Кондратьева (возраст тридцать пять лет), состоявшая из семи человек, имела пять лошадей, три коровы, восемь овец, а у самого старого восьмидесятилетнего Никиты Федорова на семью из тринадцати человек приходилось семь лошадей, три коровы, десять овец. У Федора Петрова на десять человек было пять лошадей, три коровы, девять овец. Всего во владении семнадцати крестьянских семей было семьдесят восемь лошадей, сорок четыре коровы, сто сорок пять овец. Для такого количества скота имели, безусловно, и достаточно корма. Для того чтобы такое развитое крестьянское хозяйство могло существовать в центральной нечерноземной губернии России, надо было очень рационально использовать пахотную и сенокосную земли.