Авдотья и Пифагор
Шрифт:
Сколько ей суждено прожить — даже Балтер не знает. Однако точно еще поживет.
Переодетый и помытый, Леонид Михайлович уже сидел в ординаторской своего отделения, в большом, удобно промятом старом кресле, которое за глаза называли Балтер-хаусом, — невысокий Леонид Михайлович помещался в нем чуть не целиком. Рядом, на стуле, сидел Пиф. Они пили крепкий кофе — обоим предстояло еще долго не спать — и беседовали о жизни.
– Значит, все-таки уезжаешь сегодня, — переварил наконец новость Леонид Михайлович.
– Да, если она согласится, — подтвердил Светлов.
– А если нет?
– Тогда завтра улетаю. С Вовкой, сынишкой Богдановых. У меня его паспорт и родительское разрешение на выезд.
– А визу сделал?
– Шенген есть. На Филиппины въезд безвизовый, на месте платишь, и то на обратном пути.
– А ты уверен, что не заскучаешь на своем острове?
– Не заскучаю.
Пиф и в самом деле был в этом уверен — ведь с ним рядом будет все, ради чего он живет: медицина, Дуняша, бабушка. Единственный вопрос, не заскучает ли Дуня.
Впрочем, имелся вопрос и поострее. Для того чтоб заскучать, она должна сначала на остров приехать. А Дуняшиного решения Пиф пока не знал. Возможно, и сама Дуняша пока его не знает.
Немножко посидели молча — все же оба сильно устали. Потом доктор Балтер спросил:
– А как у тебя с деньгами?
– Нормально, — ответил Пиф.
На самом деле не очень нормально, однако имелась некая сумма, выданная Александром Федоровичем на непредвиденные расходы. Вряд ли Богданов имел в виду траты, связанные с похищением чужой жены. Тем не менее Пиф не считал это большим грехом — работая на острове, постепенно вернет все до копейки. Если не самому Богданову (Светлов отдавал отчет в его состоянии), то Ольге Николаевне или Вовке.
К тому же Александр Федорович не раз предлагал ему коренным образом увеличить жалованье. Может, и зря отказался — сейчас эти деньги очень бы пригодились.
– Держи, — сказал Балтер, передавая своему ученику маленький, но плотный конверт.
– Не надо! — распереживался Пиф.
– Помалкивай, — в свойственной ему манере закончил диспут Леонид Михайлович. — Дают — бери, бьют — беги.
Смущенный Светлов взял конверт. Он, как и все сослуживцы, знал о непростом финансовом положении их босса. То есть зарабатывал-то доктор Балтер очень неплохо, зарплата кормила, а еще пяток зарплат натекало из благодарности спасенных им людей. Никогда, ни разу в жизни, Леонид Михайлович не просил денег. Но если давали после удачного лечения сами — не отказывался. Дают — бери, бьют — беги. Очень правильная идея.
И быть бы доктору Балтеру состоятельным персонажем, если б не две его привычки. Первая — официально жениться. Вторая — разводясь, оставлять все бывшей подруге сердца. Так что на данный момент у доктора наук, профессора, члена четырех международных обществ Леонида Михайловича Балтера даже захудалой однушки в спальном районе в собственности не имелось.
– А как поедешь, — помолчав, спросил Балтер, — если она согласится?
– Главное — свалить из Москвы, там им сложнее будет нас ловить. Лучше всего улететь уже из Европы. Боюсь, здесь в аэропорту мы засветимся.
– Слушай, может, мне все-таки включиться в твой детектив? — начал злиться Леонид Михайлович. — Чего они о себе возомнили? Я и генералов лечил, ментовских, фээсбэшных… И господ из администрации президента.
– Спасибо, — поблагодарил Пиф. Ему было приятно, что самый уважаемый им в медицине, да и вообще в жизни, человек готов рисковать ради него. Только вот Пиф не готов был этого человека подставлять. — Лучше не надо. Бороться с ними сложно, проще смыться. Пусть ищут на острове.
– А на чем из Москвы собрался сваливать? — Балтер был человек практической направленности.
– Пока не знаю. Куплю себе… — секунду подумал Светлов и закончил фразу: — «Запорожец» какой-нибудь. На двое суток его хватит.
– Не надо «Запорожец», — задумчиво сказал Леонид Михайлович. Казалось, его охватили ностальгические воспоминания. Так оно и было, судя по продолжению: — В нем ни ездить, ни трахаться. Ни на что не годен. — И, как всегда быстро, принял решение: — Держи.
В раскрытую ладонь Пифа легли ключи.
– Это «четверка», белая, ты ее знаешь. На хорошем ходу.
– И трахаться, и ездить? — не удержался Пиф. Балтер сам виноват, приучил своих птенцов не взирать на авторитеты.
– Нотариальную доверенность сделаю к девяти утра, — проигнорировал выпад Леонид Михайлович и записал на бумажке адрес нотариуса. — Короче, добежишь до белорусской границы. А там постарайся через какой-нибудь неглавный переход, лучше в Литву. Если это такие монстры, как ты описываешь, в Бресте могут быть проб— лемы.
– Могут, — вздохнул Светлов. — Но меня сейчас больше волнует, чтобы Дуняша согласилась.
– Согласится, — уверенно сказал доктор Балтер. — Хорошие врачи на дороге не валяются.
Первый раз он назвал Пифа хорошим врачом, и слышать это было чертовски приятно.
За окном начало светать. И снег пошел, возможно, последний в эту зиму, давно уже по календарю перешедшую в весну.
– А может, лучше действительно в Израиль? — налив по второй чашечке, спросил Леонид Михайлович. — У меня там до черта друганов. С легализацией диплома помогут, все же цивилизация. К тому же, по их законам, ты из-за бабки еврей получаешься.
– Какой я еврей! — засмеялся Пиф. — Мне что еврейский язык, что арабский — все едино.
– Вот видишь, разбираешься, — захохотал Балтер. — Это ж родственники. А что, все лучше, чем под бананом жить. А может, ты хилером решил подработать? — подколол он.
– Не-а, — безмятежно ответил Светлов. — У них там своих хилеров хватает. Зато помните, какой там госпиталь?
– Это единственное, что меня привлекло в твоей идее. Может, как-нибудь сам слетаю, пооперирую.
– Вот было бы здорово! — искренне помечтал Пиф.