Когда не надо мне спешитьни в пир, ни в мир,ни на работу,в лоб время самое спроситьтебя,безбашенную: кто ты?И почему в тебе нужда?И почему в годину горя,в дни, что чернее осокоря,ещё нужней ты, чем всегда?Ведь ты же не благая весть –не вздрогнут мёртвые во гробе,но только мы с тобою –обе –наверно знаем,что ты есть……Порою ты ввергала в ярость,и я всегда тебя боялась –боялась, что осудишь строго,тебя боялась больше Бога!
«Ну что ж – привет тебе, чума…»
Ну что ж – привет тебе,
чумана оба наши полушарья!Вдруг оказалось: мир – тюрьма,где одиночки обветшали.Вдруг оказалось, всюду пост –смешно делить на тех и этих,и можно воспарить до звёзд,и можно захлебнуться в сетях…А между тем какой восторг,что не ходить могу я в школу!Покуда в проводах есть ток,я буду Волкову Паолусмотреть,спускаться в магазин,чтоб, древнему подобно греку,купить вина или маслин(а не картошку и не гречку,не спички-мыло и не соль!).Да здравствует клико и жжёнка!Да будет с каждым – алкоголь,с женою мужи с мужем жёнка!…Есть только краешек стола,где подаю сигналы SOS я,и только б водки запасла.Но разве водки запасёшься?
«Ты тоже думала, что нищая…»
Думали: нищие мы, нету у нас ничего…
Анна Ахматова
Ты тоже думала, что нищая,что нечего тебе терять.И правда – что?(Прилавки с пищею?Или с вещами – им под стать?А может, зрелища и капища?А может, погребальный звон,когда слезою-каплей катишьсяи тишина со всех сторон?)И оказалось – правда нечего,и слёзы, стало быть, утри:живи как все – с утра до вечера –с Небесным Царствием внутри.
«…и нам казалось, „Лабытнанги“…»
…и нам казалось, «Лабытнанги»звучит смешно – как «лапти на ноги»,и шли мы в школу, в Коммунарку,что было ведь кому-то на руку.А после было – май, теплынь,«Чернобыль» – «чёрная полынь».И вот звучит со всех сторон«коронавирус», как «Харон»,как преисподняя – «Ухань»,в котором слышится «ух, Ань».«Эх, ухнем», –на «Армагеддон»днесь откликается «Гвидон»…Не может быть плохой конец:кто слушал сказку – молодец.…И обретёт Гвидон отца,и все – в конце –поже –нят –ся.
«Карантинной Москвою мы шли с тобою…»
Карантинной Москвою мы шли с тобою,и была она до того пуста,точно вот откопали её, как Трою,и оставили до Рождества Христа.Карантинной Москвою с тобою шли мы,той, где некого было и нечем крыть,и казалось, что только что был тут Шлиман,да ушёл на минуточку покурить.И лежала от края она до края.окружала со всех четырёх сторон –и взметнулась внезапно воронья стая,и обрушился колокольный звон.И подумалось, глядя на эту стаю,что вот-вот архангел сойдёт с небеси возьмёт с собою – куда не знаю –без манаток и объяснений без.И закапали слёзы, как дождь нечастый,и архангел сошёл-таки вниз, трубя,и я знала: не быть мне уже несчастнойникогда – ни с тобою, ни без тебя…
Пушкин в Болдино
А Пушкин не хотел сидеть на месте,писать стихи и прозу не хотел:хотел – в Москву! в Москву! –к своей невесте(о слабость духа и всесилье тел!).Но Бог не фраер,государь – не олух,и гений – сам себе не господин:как порох вспыхнет,чтоб гореть, как сполох,кляня проклятый этот карантин…
«Ну вот и наступило время…»
Ну вот и наступило время,когда слова нужней, чем хлеб,нужней, чем знамя или стремя,нужней, чем всякий ширпотреб,И слово за слово полезло,и прорастают, как трава,и прогоняют страх слова –и бесполезное полезно…
«Не бойся ни сумы и ни тюрьмы…»
Не бойся ни сумы и ни тюрьмы,не бойся ни холеры, ни чумы,бессмысленного бунта и войны,с пожаром – лета,с паводком – весны.Скажи, смеясь: «Ну, здравствуй, божий бич!» –пусть небеса услышат этот клич.…Пришла – открой пошире ворота:есть и у бед заветная черта.
«Вот и наша первая потеря…»
Вот и наша первая потеряна войне незримой мировой.Можно жить, любою мерой меря, –и тебе отмеряют такой.Что мы можем, стоя нынче в храме?Лепту дать беспамятной вдове?Мы ведь все под Богом ходим сами –хоть в тьмутаракани, хоть в Москве.Как понять: конец ли это светаили наступает новый век?Раз весна, то, значит, будет лето;будет лето – значит, будет снег.Или дождь. И соберутся птицы.Но куда податься им теперь?Сколько это время будет длиться?Сколько предстоит ещё потерь?А ведь счастье было. Даже часто –то с одной, а то со всех сторон…Нам осталось только обвенчатьсяв том же храме. После похорон.
«Замуровали нас вдвоём…»
Замуровали нас вдвоём:расстрел – шаг вправо или влево,и миром сделался нам дом –ты в нём Адам, а я в нём Ева.Я королева – ты король:дом нашей сделался страною,покуда есть в солонке соль,не уходи, побудь со мною.Не за стеною мой народ,его и, сидя дома, часть я,всю жизнь казалось, что вот-вот –вот я и дожила до счастья…
«Всё так и есть: блаженны мы…»
Всё так и есть: блаженны мы,мир посетившие во времяещё невиданной чумы:мы были там, мы были с теми,наш опыт – иго, благо, дар, –он бургер превращает в брашна,с ним, лёгким, как воздушный шар,ни жить, ни умирать не страшно…
«Какое счастье – карантин…»
Какое счастье – карантин(что книг,что фильмов и картин!),каникулы посреди года!Не нужно никого учить,но, как велела нам природа,страдать и мыслить,есть и пить.Внутри двухкомнатной тюрьмыпроверить чувства можем мы.(А то ведь что же?Год за годомв химчистку отдаёшь пальто,стираешь, кормишь бутербродом,а знаешь ли – с тобою кто?А знаешь ли – кто друг, кто враг,а без кого нельзя никак?И знаешь ли в лицо соседа?И как зовут его жену?И то, что скоро День Победы,а он, сосед, прошёл войну?)Ещё – взглянув на календарь,покрасить яйца, словно встарь,шафраном,лукоми зелёнкой…Осталось сколько жизни той?Так пусть же будет удалёнкой –зелёной,жёлтой,золотой!И даже если Божий храмзакроют –что за дело нам?Мы заключимся в катакомбы,где день от дня неотличим, –закажем пиццу, включим компы…Или компы?Или включим?И кончится Великий пост,что от Земли был и до звёзд.И если колокольным звономне разживёмся – МЧСпришлёт всем нам(а значит, что нам?)по эсэмэс: «Христос воскрес!»
«Всё не только пройдёт…»
Всё не только пройдёт,но, пройдя, будет мило –вспомним нынешний год:спички, гречку и мыло.Вспомним эту чуму,вспомним эту холеру,как сидели в дому,испытуясь на веру.Вспомним эту весну,её май без парада,вспомним злую длинукарантинного ада,где впервые вдвоёмв целом свете мы были.Предлагал ты: «Споём!» –и мы пели и пили.Предлагал ты: «Уснём!» –и мы спали в обнимку.О, мы вспомним о нём,как о лете, – по снимку.Не хандра и не сплин –год, где были с тобой мы,где был всяк не один,но как пуля в обойме.
