Аверс
Шрифт:
— Нет, — мужчина недовольно хмурится, ловит ее косу и натягивает беглянку на себя, второй рукой надавливает ей на спину. — Прогнись, не зажимайся, деваться тебе некуда, ты моя. Прими это.
Девушка отвечает ему болезненным стоном, по щекам катятся слезы. Он прав, она должна подчиниться. Невероятным усилием девушка заставляет собственное взбунтовавшееся тело лечь под мужчину. Прогибается, как он настаивает, вскидывая зад вверх.
— Милая, — почти мурлычет Лев, и тут же награждает, заводит руку ей под живот и подушечкой среднего пальца начинает приласкивать вершинку напряженного клитора.
Сначала становится терпимей, после схлынувшее желание возвращается полностью, прихватывая за собой еще кубометры нового. Ника бурно кончает, уперевшись лбом в табурет
Ника не запомнила перемещение на кровать. Лев ослабшими пальцами сначала пытался расстегнуть карабины, не справился и занялся пряжками. Подхватил ее и шагнул к кровати, положил и упал рядом. Он еще не доиграл, но надо передохнуть. Девушка жалась к любовнику, они лежали мирно минут двадцать. Терновский поднялся, потянулся и зацепил пальцами клубок ремней, начал расправлять. Их целая система, широкая полоса посредине и от нее отходят ремни по обеим сторонам, в определенном месте на ремнях прорези, в которые можно просунуть открытый край и закрепить. Лев укладывает не способную полностью включится нижнюю на живот, первым ремнем обвивает шею, наподобие ошейника и застегивает, выравнивает продольную полосу вдоль позвоночника, постепенно пленяя Нику, начиная от локтей и до самых лодыжек, затягивает ремни попарно с каждой стороны, затем спускается ниже. Есть пять или шесть, обхватывающее туловище вместе с руками полностью на уровне плеч, талии, бедер и внизу завершающий ремень стягивает вместе лодыжки. Остальные крепятся на руки и ноги на разном уровне, окружая их по отдельности. Ника глубоко вздыхает и пробует пошевелиться, понимая, что не получится, но желая проверить путы. Держат крепко.
Лев ложится на спину, вытягивается на кровати, подхватывает ее и укладывает поверх себя. Носом она может уткнуться ему под подбородок. Бондаж прекрасно приправляет многие практики, но хорош и сам по себе. Терновский прикасается к девушке, поглаживает ее кончиками пальцев по открытым участкам, иногда проводя вдоль линий, разделяющих кожу и сбрую. Ника спокойно погружается в процесс, ей не нужны подсказки, она чувствует себя одновременно беспомощной и в полной безопасности, свободной от мыслей и принятия решений. Она рукой не сможет пошевелить по собственной воле, она себе не принадлежит, ее беззастенчиво присвоили. Продержав ее обездвиженной почти сорок минут и не дождавшись жалоб, вполне довольный ее примерным поведением, Лев долго ее распутывал. Они как раз успели искупаться, когда позвонила консьержка, курьер доставил еду, рассчитывать сессии до минуты нужное умение.
Вторую часть решения проблем пришлось отложить на пару дней. Вдруг, едва услышал фамилию Терновского хозяйка цветочного салона начала с ним кокетничать по телефону и в итоге выторговала встречу в ресторане за завтраком, заведение сама выбрала. Лев морщился, но пошел. Дина Станиславовна опоздала. Лев поглядывал на часы и недовольно хмыкал. Нику он бы спокойно дождался, но задержки по деловым вопросам не выносил. Дина чрезмерно яркая восточная красавица, крупные камни и вообще украшения, слишком ровные и белые зубы, волосы блестят электрическими искрами, свойственными ненатуральным волокнам, высоченные каблуки, длинные, острые ногти. Пугающее зрелище.
— Чем обязана? — устроившись напротив Льва и для начала долго выбирая напитки и блюда по меню, постоянно дергая официанта, улыбнулась Дина Станиславовна.
Нике нельзя уводить Терновского у невесты, но на Дину правила не распространяются, она использует шанс по полной.
— Хочу салон ваш прикупить, — вернул фальшивую улыбку Лев.
— Не продается, — надула накрашенные губки Дина. — Неужели вы действительно считаете, что она справится с бизнесом, ей должность выше продавщицы нельзя поручать.
— Не ваше дело, — отрезал Лев, не настроенный слушать поучения. — Собственно, помещение уже мое, через месяц я вас из него выселю.
— Не может быть, — Дина сделала мимическое усилие по сведению бровей к переносице, не вышло, ботекс помешал. — Имею право
— Из вашего договора такого вовсе не следует, — изучив не слишком содержательный документ, Лев мог утверждать.
— Я ничего продавать не буду, — окончательно надулась капризная восточная принцесса, взмахи ресницами, прикосновения к волосам и прочие уловки на Льва не произвели ни малейшего впечатления.
— Не стоит отказываться, — настаивал Лев. — Я предлагаю хорошую цену, сможете себе купить новую хорошую машину.
Дина Станислава гордо поднялась из-за стола, задирая подбородок. Какая-то девка ее налаженный бизнес не получит. Лев не кинулся ее останавливать, но бросил ей в спину:
— Выйдите из ресторана и я вашему отцу позвоню, может он меня услышит.
Дина остановилась почти на. Недели не прошло после скандала с отцом, он упрекал ее за бесконечные вливания денег в цветы, дохода получать не удавалось, в ноль выйти тоже. Отец заставит ее продать и деньги себе заберет с осознанием полного права. Пришлось вернуться и сесть на место. Дина торговалась долго, выгадала гораздо больше, чем стоила мебель, общество с ограниченной ответственностью и скоропортящийся товар. Терновский заплатил за завтрак, сопроводил ее к нотариусу, они заполнили и подписали готовые формы. Получив деньги, Дина пообещала себе отменить поставки, в качестве маленькой прощальной шалости. Не лишне получить еще кое-что сверху.
— Бедная Рита, — вздохнула она, жадно наблюдая за тем, как воспримет ее слова Терновский. — Она в сложном положении, вы ее совсем не жалеете. Понимаете, она попросила меня избавиться от Ники, выслушав я не смогла ей отказать.
Лев с трудом сдержался. Рита перешла всякие границы, но она часть семьи. Что он мог сделать? Семья неприкосновенна, он себе после смерти крестного обещал о них заботиться. Наклонился поближе к Дине, словно собираясь доверить ей секрет, она отзывчиво подалась навстречу, затаив дыхание.
— За это я разорю любое ваше следующее начинание, — пообещал восточной принцессе, встал и ушел.
Ника успела побездельничать пять дней, перед выходными Терновский преподнес ей связку, перевязанную лентой по металлическому кольцу.
— Что за ключи? — не поняла девушка, они казались смутно знакомыми.
— От твоего салона цветов, вот здесь в папке документы, подпишешь и готово, — подарки Терновский дарить любил, получал удовольствие.
— Ты что? Ты… Там же Ольга, она не может работу потерять. Как же она тогда будет? — запричитала Ника.
— Никого не уволили, перестань, коллектив на месте, сама разберешься, — начал посмеиваться над ее испугом Лев.
Ника притихла, глядя на него во все глаза, посидела на диване, ошеломленная, тихо сказала:
— Спасибо.
Глава 20. Сафари
Короткий отпуск в Турции не задался с первого дня. Слишком жарко, мозг плавится в раскаленной черепной коробке. Вокруг постоянно визжат и бегают дети, свои и чужие, из-за них пришлось выбрать семейный отель. Бликует вода, от горок во все стороны разлетаются брызги, шум, плеск. Жена дергает, ей нужно ездить по магазинам, посещать тупые, никому не нужные экскурсии и ходить по ресторанам вечерами. Аркадию на отдыхе не полегчало, наоборот стало хуже. Он постоянно думал о Нике, не скучал по ней, не вспоминал, как выглядит и лучшие моменты с ней. Высчитывал как до нее добраться. Заблокировала, значит телефон при ней, самый очевидный способ заполучить ее детализацию. Легче сказать, чем сделать. К полиции и разным другим властным структурам Аркадий испытывал глубокое природное отвращение и знакомств с ними не водил. Оставалось разыскать человека, служащего в конторе сотового оператора. Опять же, не всякий там имеет доступ к такой информации. Иногда Аркадий вырывался из общего номера, садился на потрепанный при ближайшем рассмотрении диван в фойе, ловил вай-фай и написывал Нике через мессенджеры. Сообщения не доходили и содержание их становилось все несдержанней. У любого прочитавшего волосы бы встали дыбом даже в подмышках. Аркадий зверел, внутренний яд накапливался, не находил выхода.