Август
Шрифт:
Поулине долго ещё размышляла над его словами, а Йоаким, тот вообще не вмешивался, он просто слушал не внушающие доверия россказни и молчал. Сестре конечно же хочется верить в лучшее. Август и в самом деле готов помочь, взять на себя какие-то хлопоты, он как был, так и остался человеком с живым умом, человеком, способным найти выход из любого положения, почём знать, может, он и сумеет отыскать их старшего брата.
Август уговорился с одним полленцем, чтобы тот отогнал шхуну обратно и заодно доставил домой молодого человека, который пришёл с ним сюда. Предложение
Он забрал свои вещи, в том числе и роскошный чемодан с медными уголками, шхуна вышла из залива, и у парня было хорошее настроение. Для надёжности Август наведался к Поулине и частным образом застраховал шхуну за свой счёт. После этого он перебрался в гостиницу, что над кофейней, и начал жить там. Деньги у него были, одежда тоже более чем приличная, так что он стал достопримечательностью и средоточием всеобщего внимания в родном селении. Он разгуливал по дворам, здоровался с жителями, заводил длинные разговоры, сочинял всякие небылицы и повсюду был желанным гостем. Он уже немало прожил на этой земле и был отличный выдумщик.
Прошло очень немного времени, и Август начал по старой привычке интересоваться всякими делами во дворах, куда он заходил, он был весь пропитан духом нового времени, прогресса, напичкан примерами из заграничной жизни, по вечерам он сидел у Йоакима, строил великие планы; гостиная превратилась в место встречи для соседей, они засиживались здесь дотемна и с удивлением выслушивали планы Августа. Все дружно решили, что Август стал совершенно другим человеком, не таким, каким был раньше, более зрелым, более солидным, словом, повзрослел. И уж если он начинал рассуждать о каком-нибудь предмете, то слова его имели глубокий смысл.
— Можете мне поверить, — говаривал он слушателям, — чего ради я стал бы врать и обманывать вас? У меня нет ни прежней бодрости, ни здоровья, мне в жизни не посчастливилось, я проболел полтора года, да и с тех пор прошло ещё полтора, поневоле тут задумаешься и начнёшь говорить правду.
— А чем же это ты болел? — последовал вопрос. Август в ответ:
— Меня укусила ядовитая муха.
— Как это? Что за муха такая?
— Вы себе даже и представить не можете. Сложите, к примеру, десять шпанских мушек, так вот все они вдесятером ничто по сравнению с той, что укусила меня.
Народ содрогнулся и приумолк. Человек, в котором яд от десяти мух, навряд ли станет врать. Да, так о чём он начал говорить?
И Август повторил свои слова:
— Поллен погружён во тьму. По вечерам зажигают допотопную парафиновую лампу, хоть смейся, хоть плачь. Ведь как обстоит дело в других городах? Повернёшь такую пуговку в стене, и по комнате словно разливается солнечный свет, даже глазам больно.
Жителям Поллена уже доводилось про это слышать.
— Или взять телефон. Вы могли бы сидеть в этой комнате и разговаривать с кем-нибудь в другом месте. Или вызвать доктора, когда есть опасность для жизни. Кто из вас вообще знает, что такое телефон?
Жителям Поллена доводилось и про это слышать.
—
Слушатели и тут утвердительно кивнули. Только где им прикажете взять деньги?
— Где, где! А как поступают в других местах, во всех странах, где я побывал? Каждый берёт на себя свою долю, люди скидываются, и выходит целая гора денег. Если из тысячи каждый внесёт по сотне, то и выйдет сто тысяч крон.
— Сто тысяч! — вскричали слушатели.
— Ну если этого, по-вашему, слишком много, тогда могут скинуться пятьсот человек и внести по пятьдесят крон. Всё равно получится двадцать пять тысяч. За эти деньги я берусь поставить здесь хорошую фабрику.
— Это конечно! — отвечали ему слушатели, но тут же начали возражать. Ну у кого из них найдётся лишних пятьдесят крон? Да во всём селении можно насчитать от силы десять человек с таким состоянием.
Тишина.
— Н-да, — медленно произнёс Каролус, бывший староста, который хотел, чтобы его и впредь считали важной личностью, и потому говорил медленно, — пятьдесят крон можно бы и выложить...
— Это тебе можно! — сказали другие, тем самым выказывая ему уважение.
Тут Август разгорячился:
— Почему здесь всё невозможно? Деньги? Можно ведь основать банк и брать у него деньги взаймы.
— Это как же так?
Август растолковывает:
— Деньги меня меньше всего беспокоят. Если представить в банк смету, они нам дадут денег, я всё обговорил с капитанами рыболовецких судов в заливе, они подпишутся, а другие банки наверняка войдут компаньонами в наш банк, так что перспективы у нас самые благоприятные. И по чести говоря: разве это плохая идея, чтобы управа взяла кредит в банке? Вот ты, Йоаким, ты же староста, что ты думаешь по этому поводу?
Йоаким с величайшей серьёзностью:
— Тут есть о чём порассуждать.
Каролус тоже не пожелал оставаться в тени, он одобрительно кивнул насчёт того, что селение может взять кредит в банке.
— Всякий раз, когда ты приезжаешь, ты что-нибудь да придумаешь, — уважительно говорят люди Августу.
Как будто банк и фабрика по переработке рыбы — дело уже решённое.
Август надувается от важности.
— Я немало поездил по нашей благословенной земле, — говорит он. — Но сейчас я в первую очередь думаю о другом: почему это у вас в Поллене до сих пор нет почты?
— А ведь и правда, — говорит народ, — нет у нас почты.
— Нету, нету, вот ящик почтовый у нас есть, а почты нет.
— Нет у нас почты, жалость-то какая, нет у нас почты.
— Эй, Теодор, заткнись! — выкрикнул кто-то, решив, что слышит голос Теодора.
— А это вовсе и не Теодор! — доносится из сумерек.
— Теодор отправился на юг с закладным письмом.
— Ха-ха-ха!
Всеобщее веселье.
Йоаким привстал с места; в гостиной уже стемнело, и сами переговоры пошли не по тому пути, и кое-кто среди молодёжи начал щипать и щекотать друг друга, раздались крики. Комната медленно пустела.