Августовские пушки
Шрифт:
Хотя французы еще не понимали этого, бойня у Моранжа задула яркое пламя наступательной доктрины. Ей пришел конец в Лотарингии, где к концу дня были видны только ряды трупов, лежавших в странных позах там, где неожиданная смерть застигла их. Это был один из тех уроков, как заметил позднее кто-то из уцелевших, «при помощи которых бог учит порядку королей». Сила обороны впервые проявила себя у Моранжа. Позднее она превратила войну мобильную в четырехлетнюю позиционную, поглотившую целое поколение европейского населения.
Фош, духовный отец «плана-17», человек, который учил, что «существует только один способ защиты — нападение, как
21 августа генерал де Кастельно узнал, что его сын был убит в бою. Своему штабу, который пытался выразить ему соболезнование, он после минутного молчания сказал слова, впоследствии ставшие чем-то вроде лозунга во Франции: «Будем продолжать, господа».
На следующий день грохот тяжелой артиллерии Руппрехта не умолкал. Четыре тысячи снарядов упали на Сент-Женевьев, вблизи Номени, в течение семидесятипятичасовой бомбардировки. Кастельно считал положение настолько серьезным, что подумывал об оставлении Гран-Куронне и Нанси. «Я прибыл в Нанси 21-го, — писал потом Фош, — они хотели эвакуировать его. Я сказал, что враг находился от Нанси в пяти днях пути и что на его пути стоит XX корпус. Без сопротивления XX корпус не пропустит их!» Фош доказывал, что, имея за спиной укрепленную позицию, лучшей защитой было нападение, и добился своего. 22 августа такая возможность представилась. Между французскими укрепленными районами Туля и Эпиналя был естественный просвет, называемый Труэ-де-Шарм, где французы намеревались остановить немецкое продвижение. Разведка показала, что Руппрехт, наступая на Шарм, подставил французам свой фланг.
Решение о маневре Руппрехта было принято в результате еще одного долгого телефонного разговора с главным штабом. Успех германских армий левого крыла, отбросивших французов от Саребура и Моранжа, имел два результата: Руппрехт получил Железный крест сразу двух степеней, первой и второй, и возродил надежду генерального штаба на проведение решающего сражения в Лотарингии. Возможно, в конечном счете при их силе немцы могли осуществить фронтальную атаку. Возможно также, что Туль и Эпиналь окажутся такими же уязвимыми, как и Льеж, а Мозель — не большим препятствием, чем Маас. Возможно, наконец, что двум армиям левого крыла удастся прорваться через французскую укрепленную линию и во взаимодействии с правым крылом осуществить настоящие «Канны» — двойной охват. Согласно полковнику Таппену эта перспектива очень манила генеральный штаб. Подобно улыбке ветреной соблазнительницы, она победила многолетнюю верность правому крылу.
В то время как эта идея обсуждалась Мольтке и его советниками, позвонил генерал Крафт фон Дельмензинген, начальник штаба Руппрехта. Он хотел знать, продолжать ли наступление или остановиться. Первоначально предполагалось, что, как только армии Руппрехта остановят французское наступление и стабилизируют свой фронт, они организуют оборону и выделят все возможные силы для усиления правого крыла. Предусматривалась и другая альтернатива, известная как «вариант 3», по которой намечалось наступление через Мозель, но только по прямому распоряжению генерального штаба.
«Мы должны точно знать, как будет продолжаться операция, — требовал Крафт. — Я полагаю,
«Нет, нет, — отвечал полковник Таппен, начальник оперативного отдела. — Мольтке еще не решил. Если Вы подождете у телефона минут пять, я, может быть, передам Вам желаемый приказ. — Менее чем через пять минут он ответил: — Действовать в направлении Эпиналя».
Крафт был поражен. «В течение этих пяти минут я почувствовал, что было принято решение, чреватое самыми неожиданными за всю войну последствиями».
«Действовать в направлении Эпиналя» означало наступление через Труэ-де-Шарм — фронтальную атаку на французские укрепленные линии, вместо того чтобы сберечь 6-ю и 7-ю армии в качестве подкрепления для правого фланга. Руппрехт атаковал согласно приказу 23 августа. Фош отбил атаку и контратаковал. В последующие дни 6-я и 7-я германские армии завязали тяжелые бои с 1-й и 2-й французскими армиями, которые поддерживала артиллерия Бельфора, Эпиналя и Туля. Но сражение происходило не только между ними.
Провал наступления в Лотарингии не обескуражил Жоффра. В контрнаступлении Руппрехта, в котором активно участвовало и германское левое крыло, он увидел удобный момент для начала своего наступления против германского центра.
Уже зная об отступлении Кастельно от Моранжа, Жоффр ночью 20 августа дал сигнал к наступлению в Арденнах, центральному и главному маневру «плана-17». В то же самое время, когда 3-я и 4-я армии вступили в Арденны, он приказал 5-й армии начать наступление через Самбру против «северной группы» противника, как называл главный штаб правое крыло германской армии. Он отдал этот приказ, даже получив известие от полковника Адельберта и Джона Френча о том, что бельгийцы и англичане не окажут ожидаемой поддержки. Бельгийская армия, за исключением одной дивизии у Намюра, вышла из соприкосновения с противником, а английская армия, как сообщил ее командующий, не будет готова еще в течение трех или четырех дней.
Помимо этих изменений, сражение в Лотарингии продемонстрировало серьезные ошибки в принципах ведения боя. Они были признаны еще 16 августа, когда Жоффр разослал всем командующим инструкции относительно необходимости «ожидать артиллерийской подготовки» и избегать «необдуманного попадания под огонь противника».
Тем не менее Франция придерживалась «плана-17» как единственного средства для достижения решающей победы, а он требовал наступления теперь или никогда. Единственной альтернативой было бы сразу переключиться на защиту границ, но по самому духу французского военного организма это было невозможно.
Более того, генеральный штаб был убежден, что у французских армий будет численное превосходство в центре. Французы не могли отделаться от теории, доминировавшей над всем планированием, что немцы в центре будут ослаблены. Исходя из этой уверенности, Жоффр и отдал приказ о всеобщем наступлении в Арденнах и на Самбре 21 августа.
Местность в Арденнах не годилась для наступления. Она была покрыта лесом, холмами и медленно поднималась вверх с французской стороны. Между холмами было много оврагов, прорезанных многочисленными ручьями. Цезарь, которому потребовалось десять дней, чтобы пройти через Арденны, назвал их леса «местом, полным ужасов», с грязными дорогами и постоянными туманами. И хотя с тех пор многое изменилось, дороги, деревни и два или три города пришли на смену ужасам Цезаря, густые леса, удобные для засад, оставались.