Авиатор: назад в СССР 5
Шрифт:
Иван Фёдорович ходил из стороны в сторону, рассказывая о важности сегодняшнего дня и операции в целом. Как и вчера, у него был строгий командирский голос, буквально вбивающий в тебя команду, которую нужно выполнить. Этот тон вселял скорее уверенность, чем призывал к покорности.
— А что с командиром? Собраться не может с мыслями? — шепнул мне Марк, стоявший слева от меня. Намекал он на отсутствие в строю Томина.
— Он вчера просился с нами. Врачи сказали, что после внепланового ВЛК только, — объяснил Гусько, переминавшийся с ноги на ногу. — Если
Модяев периодически наблюдал за работой инженерно-технического состава, ребят-аэродромщиков, простых водителей, которые «24 на 7» находятся на раскалённом или заснеженном бетоне. Глядя на них, понимаешь ценность и своих наград, и дела, которым ты занят. Порой незаслуженно забывают и специалистов по управлению полётами, авианаводчиков и много кого ещё. Вот и стараешься, чтобы труд такого огромного количества людей не пропал даром.
— Товарищ майор, может вам попроситься у Ивана Фёдоровича? — обратился к Гусько Мендель, поскольку замполит вот-вот натрёт себе промежность от таких передрагиваний.
— Ещё чего! Генерал тут распинается перед нами, а я поссать отпрашиваться буду?! — ответил замполит, который слегка уже покраснел.
Генерал помолчал несколько секунд и продолжил свою речь.
— Товарищи! Главное, это придерживаться намеченного плана. Не забывайте, что мы расчищаем дорогу нашим десантникам и мотострелковым подразделениям. И они ждут от нас поддержки!
— Ага, и я жду поддержки, — шептал Гусько, начав потеть как в парилке. — Блин, как хочется пос… пойти-то за отбойник.
— Держись, Савелич, — поддержал я.
После небольшой паузы Модяев продолжил, но более спокойным тоном.
— Наше счастье, что крови мы обычно не видим. Мы не видим результатов нашей работы. Она где-то на земле. Ты просто знаешь, попал или нет. А вот пехота всегда там — на переднем краю. И она ждёт от вас помощи!
При этих словах даже Савелич перестал дрыгаться. Генерал Модяев сейчас, на самом деле, говорил важные слова.
— Мы с вами знаем цену каждой жизни. Сегодня, сынки, это как никогда актуально. Да, самолёт потерять жалко. Да, за него нужно бороться. Но жизнь дороже. Берегите себя и того, кто рядом, — сказал Иван Фёдорович, и остановился как раз напротив строя нашей эскадрильи. — Что сказать хочешь, лейтенант? — обратился он ко мне.
Тут он попал в точку. Это именно то, что хочет сейчас Савельевич, который уже изнывает от долгого сдерживания. Надо как-то намекнуть Модяеву, что всем пора по самолётам.
— Давайте уже работать, товарищ генерал! — громко произнёс я.
Генерал-полковник выпрямился, выпятил грудь вперёд и пожал мне руку.
— Это правильно. Хорош болтать, верно? — улыбнулся он, но сбоку снова начал дёргаться Савельевич. — Сынок, ты за отбойник хочешь?
— Товарищ генерал, боюсь, духам не донесу.
Генерал немного посмеялся, подхватив волну всего строя, и распустил всех по самолётам. После этой команды бежал Гусько быстрее, чем от мужа любовницы.
Когда
— Так, ребя, в полёте не шутить. Анекдоты не травить. Всем ясно? — пригрозил пальцем Валерий Алексеевич, строго обведя всех взглядом.
— Командир, ну а после? — поинтересовался Бажанян.
— Араратыч, после я тебе сам расскажу больше, чем Никулин со сцены. И главное, — остановился на последних словах Томин, глубоко вздохнув. — Молодых пацанов берегите. Чтоб к вечеру двенадцать самолётов на нашей стоянке стояло. Это приказ!
Все молча кивнули, а Томин остановил взгляд на мне и Барсове. По-отечески похлопал по плечу каждого и закурил.
Пока мы занимали места в кабинах, Валерий Алексеевич ходил по бетонке, выкуривая одну сигарету за другой. Дубок, как и полагается, посадил меня на место и поправил мне обмундирование. Шлем одевать было рано, поскольку мы выдерживали установленный интервал между группами.
На своей стоянки стали запускаться вертолёты, в которые запрыгивали десантники. Им предстоит высадиться уже на «подготовленную» нами территорию. Указание вышестоящего начальства было прямым — «чугуния» не жалеть.
Я приложил к уху шлемофон и включил радиостанцию, чтобы прослушивать канал управления. Сидеть продолжительное время в этой «говорящей шапке» очень неудобно. Пока ещё солнце Афганистана в эти утренние минуты сильно не припекало, но к моменту нашей посадки бетон уже будет раскалённым.
Вертолёты всей своей огромной стаей уже порулили к полосе. Им нужно вылетать раньше, чтобы выйти в район сразу после основной группы. И она, кстати, тоже пришла в движение.
— Группа 1, рулим вправо, — прозвучал в эфире голос ведущего Су-17М3.
Вот теперь операция официально началась! Камуфлированные истребители-бомбардировщики, завешенные ФАБ-250 и 500 по полной программе, медленно рулили по магистральной рулёжке к полосе. Им и полку Су-24х с Карши-Ханабад предстоит нанести первый удар. Сомневаюсь, что после них там что-то останется.
— Группа 2, я Окаб, 1! — дал нам команду руководитель полётами.
— Понял, 1! — ответил ему Бажанян.
Под этой цифрой скрывалась команда на запуск. Скрытное управление войсками нужно соблюдать всегда. Духи тоже не дилетанты, а при технической поддержке западных кураторов могут заиметь и разведданные, и аппаратуру связи хорошую.
— Внимание, группа 2, влево по одному, — прозвучала в эфире команда Араратовича на выруливание.
Я и мой ведущий уже были готовы. Им, как это ни странно, сегодня был Буянов. Валера в нашей группе вместе с Гнётовым будет выполнять целеуказание, нанося удар первыми с использованием С-24. За ними и мы зайдём для работы, применяя кто РБК, а кто-то ОФАБ.
Буянов, чей самолёт был рядом с моим, показал мне жестом, чтобы я рулил первым. Когда справа от меня показалось здание высотного снаряжения, я заметил на крыльце Ольгу. Вышла ли она проводить меня или вообще всех, уже и неважно.