Авиор

Иванов Михаил

Выйдя из палатки, я только теперь заметил, как много лежало разных парней на стандартных или рукодельных носилках, прямо на траве или земле, поблизости от палатки. Кто-то из них был в сознании, кто-то спал или был в отключке. В глазах потемнело, а меня сильно качнуло. То ли от голода, то ли от осознания, сколько всего местных парней и девушек не только ежедневно погибали, но и были серьезно ранены в ходе сражений. Мог ли я помочь каждому из них? Наверное нет, только если силой не заставить всех участников прекратить войну. Но для этого требовалось бы ввести с Земли войска, что наверняка вызвало бы ещё один скоротечный конфликт. Получался замкнутый круг.

За такими тяжелыми мыслями я незаметно для себя добрался до местной столовой и положил себе двойную порцию еды, вручив местной ответственной

за еду, небольшой квиток от медика. Я успел медленно употребить две ложки местного варева. За приёмом пищи, не самой, кстати, приятной на вкус, меня и застали рекрутёры.

– Майк Хорус?
– зычный голос мужчины в серой форме оторвал меня от разглядывания доверху набитой жестяной миски и махания ложкой. Я оглянулся по сторонам, будто изображая поиски, к кому ещё тут могли обращаться кроме меня. В столовой было всего человек пять или шесть, но все они сидели в отдалении от меня.

– Чем обязан?
– я вернулся взглядом к говорившему. Желания общаться с рекрутёрами у меня не было, от слова совсем.

– Встать, когда разговариваешь со старшим по званию!
– внезапно завопил он, разбрызгивая слюну во все стороны. Позади одного рекрутёра немедленно нарисовались ещё двое. Первый же продолжал вопить, - Почему одет не по форме? С какой стати двойная порция пайка? Где твой командир, боец?

Понимая, к чему всё идёт, я закинул ещё пару ложек в рот, тщательно пережевал, а затем поднялся и повернулся к рекрутёрам спиной, слегка вытягивая назад соединённые руки. Биними предупреждал меня, что больше дезертиров, рекрутёры ненавидят тех, кто отступил с поля боя без приказа. Видимо им даны были отдельные установки на их счёт. Так что вытаскивая своего товарища на собственных руках, а заодно доставляя и взятого в плен бойца, я прекрасно понимал, чем подобное может для меня закончится.

После посещения палатки первой помощи, а затем и столовой, я очутился в одиночной камере в наспех построенной гауптвахте. Ни туалета, ни кровати, ни каки-либо других удобств здесь не было. Но я, привычный к суровой армейской жизни, растянулся прямо на земляном полу и попытался уснуть.

***

Проснулся я посреди ночи, от того, что в замке моей камеры скрипел ключ. Меня вывели под открытое небо и повели куда-то под конвоем даже не связывая рук. Лагерь был подсвечен светом факелов, чрезмерная халатность, учитывая, что всего в нескольких километрах была линия боестолкновений. Но в голове крутились совсем другие и более угнетающие мысли. Неужели будут судить прямо здесь и сейчас? Расстреляют? Или снова отправят на передовую? Вопросов было больше, чем ответов. А вот желания жить и бороться почти не осталось. Так плохо мне никогда не было. Жизнь казалась серой, убогой и не имеющей смысла. Образ Кэти и Анги ещё хоть как-то заставляли меня шевелиться, а вот в камере после ареста я просто лежал ничком, ничего не делая и не думая о своём будущем.

К тому моменту, как я уже было передумал куда-то дальше идти, настолько измотанный из-за недоедания, усталости и прерванного сна, за последние несколько суток, мы по лабиринту окопов пришли к большому, по местным меркам, бункеру, вырытому прямо в холме. От входной двери и до комнаты вёл узкий тёмный коридор, с парочкой поворотов, укрепленный деревянными подпорками и со стенками, обложенными досками. Сам бункер изнутри был не особо большим, пара столов, стульев и скамеек, карта на одной из стен, и ещё две узких бойницы, выходящих на переднюю часть. Укреплён и обложен бункер был изнутри брёвнами, но как по мне, всё же выглядел хлипковато. Атаку той самой нежданной артиллерии он вряд ли бы выдержал.

Гораздо сильнее меня заинтересовали присутствующие лица, на время даже вернув желание жить и действовать. И первым из них был Каллу, тот самый чёртов рекрутёр, бывший жених Кэти, что не постеснялся угрожать девочкам револьвером и расправой. Рядом с ним стоял незнакомый парень в такой же серой форме, но гораздо более приятный, как по выражению лица, так и по взгляду. За одним из столов, спиной к нам сидел грузный мужчина, в какой-то неуместно яркой форме для военного времени. Его плечи отражали свет местных лампад, светясь золотом, а сам костюм явно был сделан из дорогой шерсти, идеально

отглаженный и подогнанный под его крупную фигуру. На столе перед ним стояла початая наполовину бутылка алкоголя и пустой стакан, а по запаху было понятно, что этот высокий военный чин стабильно и часто распивает в этом бункере. Он не обернулся на нас, а я только теперь заметил, что вместе со мной вели ещё троих парней в такой же грязной и потрёпанной форме. Всех нас поставили к стене, на которой висела карта, так что разглядеть её у меня не вышло, хотя и было очень интересно. До этого момента карт здесь я не видел.

– Вот, мой генерал, дезертиры и трусы, отступившие с поля боя и бросившие своих товарищей, - бодро отрапортовал Каллу, указывая нашим сопровождающим, что они могут быть свободны.

– Скоты, сволочи, негодяи!
– на одном дыхании произнёс генерал не оборачиваясь, а затем наполнил стакан почти до краёв и в два глотка его опустошил. Поднялся на ноги он не с первого раза, а когда обернулся - сердце пропустило удар. Нет, выглядел мужчина не отталкивающе. В отличие от большинства местных рекрутёров, я мог бы даже сказать, что в его глазах, помимо плескавшегося алкоголя, проглядывал живой ум. Но помимо него, в них было столько безысходности и безразличия, что мне стало страшно. Судить, приговаривать и приводить приговор в действие будут прямо здесь и сейчас.

– Приказ был: "Не отступать!" - генерал выдернул из кобуры свой револьвер и попытался взвести курок, но и это у него не получилось с первого раза. Зато со второго вышло успешно. Короткий щелчок и уже заряженный револьвер был направлен на стоящего с левой стороны бойца. К моему удивлению, тот даже не дёрнулся, не пытался уворачиваться, а застыл, ожидая своей участи, лишь зажмурив глаза и бормоча себе под нос что-то вроде молитвы.

Как бы не был я истощен, голоден, морально уничтожен, с подавленной волей, но терпеть бессмысленного убийства я не мог. Никто не успел отреагировать, а может попросту не ожидал, когда я сделал шаг вперёд, вывернул руку генерала так, что револьвер, зажатый в его ладони упёрся ему же в подбородок, а я оказался у него за спиной, прикрываясь тучным телом начальства от рекрутёров. Два их револьвера лишь немного не успели, но уже были направлены на меня и генерала. Даже пришлось слегка присесть, чтобы полностью прикрыться его тушей.

– Отпусти генерала и тогда обещаю, что не украшу твоими мозгами здешнюю отделку, - голос Каллу звучал с неприкрытой злобой. Явно говоря о том, что стоит мне лишь дать слабину, как тот исполнит совсем противоположное своему обещанию. Это читалось по его глазам и судорожно сжимающим рукоять револьвера пальцам.

– Верится с трудом, - немедленно отреагировал я.

– Отставить, рекрутёр Каллу!
– закричал генерал, переживая лишь за свою жизнь, при этом готовый мгновение назад лишить жизни своего же бойца-подчинённого, - Ты что себе позволяешь хорус, думаешь тебе всё дозволено?...
– договорить он не успел, потому что услышал клацнувший спусковой крючок. Повисшая в бункере тишина звенела в ушах не хуже, чем после артобстрела. Все присутствующие скосили глаза на револьвер в руках генерала, и лишь через мгновение поняли, почему не громыхнул выстрел, обрывая жизнь.

– Единственное, что сейчас предохраняет револьвер от выстрела — это мой большой палец, генерал, - я удерживал курок от удара по капсюлю патрона в стволе, - Если Ваш боец откроет огонь, Вам тоже не сносить головы.

– Убери оружие! Немедленно, - в голосе генерала, обращающегося к Каллу зазвучали истеричные нотки. Тот явно ценил свою жизнь очень высоко и не готов был ей так рисковать, - Чего ты хочешь, хорус?

– Эти парни, наверняка были завербованы, так же, как и я. Просто насильно уведены из своих домом на фронт, чтобы сражаться за Анклав, да, парни?
– я слегка повернулся в обнимку с генералом, но так, чтобы не подставляться, и увидел, как замершие у стенки бойцы послушно кивают, - Они наверняка сидели в тех же окопах, что и я. Не с Вами генерал, и уж тем более не с вами, рекрутёры. Они готовы были стрелять в так называемого врага, по Вашему приказу. Но из-за того, что, спасая свои жизни отступили, от подавляющего огня и превосходящего числом противника, Вы приговорили их к смерти?