Авоська для бриллиантов
Шрифт:
– А вот вы кто такая и по какому праву находитесь в помещении, опечатанном милицией?
На этот раз, кажется, женщина собралась плакать.
– Отставить! – строго прикрикнул на нее Василий Макарович, который, как большинство мужчин, совершенно не переносил женских слез.
Строгость подействовала: женщина передумала плакать и сообщила, что зовут ее Надежда Михайловна Варенцова и что она работает продавцом в этом самом магазине.
– Точнее, работала! – вздохнула Надежда Михайловна. – А уж как теперь сложится при новой хозяйке,
– А почему же вы в опечатанное помещение проникли? – повторил Куликов вопрос. – Вы же грамотная женщина, знаете, что это нарушение закона!
– Знаю, – вздохнула Надежда Михайловна. – Только как же я их всех без питания оставлю? – Она обвела жестом клетки с кроликами и хомяками, морскими свинками и куницами, аквариумы с экзотическими рыбками, террариумы с ящерицами и змеями и прочую живность. – Они же погибнут без ухода!
– Верно, – согласился Василий Макарович, задумчиво почесав затылок. – Это вы правильно говорите… нельзя их без присмотра оставлять… Ладно, я со своими коллегами договорюсь как-нибудь. Думаю, этот вопрос мы урегулируем. А вы мне за это расскажите все, что знаете по поводу убийства хозяина.
– Да я уже товарищу вашему все рассказывала… то есть и рассказывать-то нечего! Я ведь как ушла за полчаса до закрытия, так больше ничего и не видела!..
– А почему вы раньше хозяина ушли? – поинтересовался дядя Вася. – Торопились куда-нибудь?
– Да нет, никуда особенно не торопилась. – Женщина вздохнула. – Николай Захарович сам мне велел уйти. Он и раньше иногда меня отпускал за полчаса до закрытия…
Женщина замолчала, но Василий Макарович почувствовал, что она чего-то не договорила.
– А как вы думаете, почему он вас отпускал?
– Ну… – Надежда Михайловна замялась, – мне кажется, он кого-то ждал и не хотел, чтобы я этого человека видела…
– Женщину?
– Ну, я не знаю… – Надежда Михайловна потупилась. – Я в его дела никогда не вмешиваюсь… то есть не вмешивалась… – И она снова тяжело вздохнула.
– Спасибо… – Василий Макарович внимательно огляделся. – А вот еще что я хотел спросить… Мне сказали, что у вас, кроме денег, еще попугай пропал.
– И вовсе не попугай! – возразила Надежда Михайловна.
– Как – не попугай? – Василий Макарович заглянул в свои записи. – Вот же, с ваших же слов написано, что попугай!
– Да мало ли что написано! Ваш товарищ, что меня расспрашивал, бестолковый какой-то, человеческих слов не понимает… Я ему ясно сказала, что попугаиха, а он записал – попугай… да ему, верно, что попугай, что попугаиха – никакой разницы.
«Вообще-то я и сам вряд ли отличу попугая от попугаихи, – подумал дядя Вася. – Черт их знает, чем они отличаются… Однако, что интересно, эта Надежда Михайловна не только в попугаях, но и в людях неплохо разбирается. С первого раза поняла, что Толя Зубчик – человек редкостно бестолковый».
А Надежда Михайловна продолжала:
– Люка ее звали. Такая хорошая девочка была! Порода редкая и очень
– Как же так случилось, что она улетела? Видимо, кто-то забыл клетку запереть?
– Да что вы такое говорите! – возмутилась Надежда Михайловна. – Как можно клетку не закрыть! Это у нас самое главное дело, чтобы все клетки непременно заперты были. Вы только подумайте – ну, если попугай улетит, это еще полбеды, а если хищник какой-нибудь сбежит? Хоть та же куница, – Надежда показала на крупного рыжеватого зверька, затаившегося в углу просторной клетки. – Она хоть и не очень большая, а кошку загрызет запросто. Или другое домашнее животное. И это тоже не самое страшное. А если змея удерет ядовитая? Это ж вообще подсудное дело! Человеческие жертвы могут быть! Так что насчет клетки вы зря, клетку открытую у нас оставить не могли! Технику безопасности всегда соблюдали!
– Так что же это значит, – задумчиво проговорил Василий Макарович. – Выходит, что вашу попугаиху преступник унес? Тот самый, кто директора убил?
– Очень даже может быть! – согласилась Надежда Михайловна. – Одно только вам скажу – когда я уходила, Люка сидела на месте. Она мне еще вслед пропела: «Прощай, любимый город…» Знаете, песня такая была советская…
– Уходим завтра в море… – машинально продолжил Куликов.
– Вот-вот. А потом, когда меня ваш товарищ сюда для допроса вызвал, Люки уже не было и клетка открыта…
– Странно… – протянул Василий Макарович. – После убийства он еще и попугая прихватил?
Он еще раз оглядел зоомагазин, попрощался с Надеждой Михайловной и вышел на улицу.
Ему нужно было обдумать полученную информацию. Что-то в ней не увязывалось.
Неподалеку от зоомагазина располагалось популярное заведение общепита, известное среди местных жителей под названием «Застой». Официально оно называлось котлетная «Полянка», но всякого, кто заходил в гостеприимные двери этого заведения, охватывало ни с чем не сравнимое чувство ностальгии, он словно перемещался на тридцать лет назад, во времена развитого застоя.
Об этих временах напоминало все – от шатких пластиковых столов, кое-как вытертых грязной тряпкой, до немудреных закусок, выставленных возле стойки на всеобщее обозрение: рыжая бочковая сельдь с репчатым луком и отварной картошкой, та же сельдь под шубой, винегрет, опять же с сельдью, и, само собой, котлеты. Котлеты были двух видов – «домашние» и «аппетитные». Причем если «домашние» котлеты явно не имели ничего общего с настоящей домашней кухней, то «аппетитные» ни у кого не вызывали аппетита.