Авоська с Алмазным фондом
Шрифт:
Я обрадовался. Хоть я позвонил Глебу, предупредил его о предстоящем спектакле, но все же сомневался, что несообразительный полицейский окажется полезным. Но Филов меня не подвел.
– Свари-ка, Ваня, кофейку, – потер руки гость, – за напитком беседу вести легче.
Я поставил перед Светловой чашку с капучино и снова вернулся к кофемашине.
– Если я расскажу правду, меня не накажут? – пролепетала Ира.
Филов развел руками:
– Бланков на столе нет, гутарим по-дружески. Наш разговор просто бла-бла, его к делу не пришьешь. Но если я поверю, что вы не лишали подругу жизни, попробую вам помочь
Ольга схватила чашку, залпом опустошила ее и начала рассказ.
Светлову и Вилкину связывала крепкая дружба. Все, что Ольга рассказывала мне в нашу первую встречу про интернат, про переезд в Москву, – правда. Но она опустила некоторые подробности. Тихая молчаливая Ира с младых ногтей непостижимым образом ухитрялась узнавать чужие тайны. Вилкина всегда была в курсе, кто из ребят ворует в кладовке конфеты, и отправляла к проказнику Ольгу, а та требовала:
– Или ты пишешь нам контрошки по математике, или мы докладываем Марии Алексеевне, куда карамельки исчезают.
Девочки работали в паре, занятие свое зазорным не считали и получали неплохие дивиденды. Им делали домашние задания, отдавали игрушки-платья, угощали их вкусным, а когда наступала их очередь мыть санузлы с коридорами, обязательно находился кто-нибудь, выполнявший за шантажисток грязную работу.
Прегрешения воспитанников детдома были невелики: один брал без спроса печенье, другая целовалась в укромном уголке с мальчиком, третья втихаря изрезала ножницами юбку обидевшей ее девочки, четвертая по ночам вылезала в незарешеченное окно подвала на улицу и бежала в гости к отцу, лишенному родительских прав. Ну и так далее, и тому подобное. За такой проступок лишь отругают или, скажем, не дадут сладкую булочку на полдник. Но ребятам совершенные ими некрасивые поступки казались настоящими преступлениями, они боялись наказания, а Оля с Ириной умело пользовались их страхами.
Окружающие считали Олю вспыльчивой, грубой, способной на резкие поступки и думали, что молчаливая, вечно улыбающаяся Ира подчиняется Светловой, исполняет при ней роль слуги. Но девочки дружили на равных, а кое в чем Вилкина вела главную партию.
А еще и учителя, и Мария Алексеевна, и дети считали Ирину глупышкой, которая учится плохо из-за отсутствия ума и сообразительности, не имеет никаких талантов. Оля же имела славу замечательной художницы, ей пророчили прямую дорогу в творческий вуз.
В отношении Светловой народ не ошибался. Ольга с ранних лет рисовала картины, побеждала на всех конкурсах в Игнатьеве и его окрестностях. А вот Ира являлась замечательной актрисой, способной исполнить любую роль, о чем никто не догадывался. Она мастерски рыдала в нужный момент, могла так правдоподобно упасть в обморок, что немедленно вызывали «Скорую» и ее увозили в больницу. Но лучше всего ей удавалось изображать наивную дурочку, не способную выучить таблицу умножения. На самом деле и с умом, и с памятью у Вилкиной был полный порядок, но она давно, еще живя с родителями, поняла: маска глуповатого наивного ребенка помогает во многих жизненных ситуациях. Там, где других детей ругали, Ирочку прощали. Обычно все взрослые, махнув рукой, говорили: «Ну что с нее взять? Соображения у девочки не хватает,
Я поставил перед Ольгой новую порцию капучино. Кажется, сейчас девица не врет. Давайте вспомним рассказ Раисы Форткиной, она говорила, как подруги-неразлучницы посетили в лазарете Майю. Нечаева тогда сказала: «Ира – актриса намного талантливее меня».
Светлова тем временем трещала без остановки.
…В Москву Оля приехала первой и сумела провернуть обмен жилья. А чуть позднее прикатила Ира. У подружек было самое лучезарное настроение, их наполеоновские планы начали сбываться. В Игнатьеве взрослые пытались остановить вчерашних выпускниц, говорили им:
– Столица жестока, вы там пропадете. Никто из москвичей не захочет оставить свое жилье, перебраться пусть и в лучшее, но в Игнатьеве.
И что? Нашлись две, на взгляд подруг, старые дуры, посчитавшие, что им будет удобнее жить в собственных однушках в провинции, чем куковать в мегаполисе в крохотных комнатушках в коммуналке. Тем более что сиротам в родном городе дали просторное жилье в новостройке, с большой кухней, лоджией, чуланом и холлом, а с балкона открывался вид на лес.
Провернув столь удачный, по их мнению, обмен, девушки очутились, конечно, на окраине в семи-восьмиметровых комнатах. Но зато это была Москва! Первый рубеж – приобретение столичной прописки – подруги преодолели легко, следовало продолжать штурм, поступать в вуз. Оля подала документы в художественное училище, Ира в театральное. Обе не сомневались в успехе, и обе провалились на экзаменах. Светловой члены приемной комиссии объяснили:
– У тебя есть некоторые задатки, но, девочка, тебе рано садиться на студенческую скамью. К нам идут подготовленные люди, а тебе необходимо начинать с азов. Где ты училась рисовать?
– Нигде, – растерялась абитуриентка. – У меня от рождения яркий талант, так все учителя и ребята говорили. Вот мои дипломы, подтверждающие первые места на олимпиадах.
– Ну да, в провинциальных городах… – вздохнула одна экзаменаторша. – У нас же другой уровень. Позанимайся с педагогом, получи базовые знания и приходи снова.
– Я сирота, – выложила главный козырь Светлова, – имею право поступать вне конкурса.
– Только не в творческий вуз, – поморщилась тетка. – До свидания.
Иру тоже срезали на первом туре.
Подружки решили не сдаваться. Пристроились на работу в харчевню, торгующую гамбургерами, но быстро поняли, что больших денег там не получить, и стали думать, как заработать. В конце концов Светловой удалось пристроиться художницей в детский журнал, рисовать комиксы. Однако, увы, за картинки платили жалкие копейки. А потом Ире пришла в голову идея, как огрести тьму денег…
Светлова отпила кофе и заглянула в глаза Филову.
– Я не горжусь тем, что мы сделали, но не отнимали последнее у бедных людей, у тех, кто целый день тяжело работает, как вы, а получает мало.
Я мысленно зааплодировал гостье. Экая она Лиса Патрикеевна, пытается понравиться Филову. Вроде не хвалит полицейского в открытую, но у того, по расчетам мошенницы, должно возникнуть расположение к девушке, хорошо понимающей, что он «целый день тяжело работает, а получает мало». Интересно, Ольга сама додумалась до такого психологического приема или начиталась брошюрок из серии «Как манипулировать людьми»?