Австралия - Terra Incognita. Когда звери еще были людьми
Шрифт:
После выхода на экраны известной австралийской комедии «Крокодил Данди» журнал Time провел опрос в разных странах, и оказалось, что восемь миллионов американцев хотели бы переехать жить в Австралию. Такое же желание изъявили двадцать процентов немцев и до сорока процентов опрошенных британцев. Все они мечтают стать такими же веселыми и беззаботными шутниками, как оззи! [52]
Эпилог
52
В
Приступая к последней главе, я задумался: что еще хотел бы знать мой читатель об Австралии? О том, как живут иммигранты в этой стране, что они о ней думают? Как они к ней приспосабливались? Какие подводные рифы и мели их подстерегали? Как бы жил он сам, оказавшись на их месте? И вообще — есть ли рай на земле?
К сожалению, рая нет на земле, а вот ад есть. И мы — люди — большие мастера создавать его. Вся история XX века говорит об этом.
Судьба, и особенно иммигрантская судьба, складывается из сложнейшего комплекса эмоций, поступков, случайностей, которые не поддаются простому анализу. Чем примитивнее живой организм, тем легче ему приспособиться к окружающей среде. И все же, слава богу, что далеко не все из нас удовлетворяются только хлебом и зрелищами. В судьбе есть нечто неуловимое, связанное с полетом души. Именно поэтому чем тоньше психика индивидуума, чем глубже он внедрен в свою культуру — понимает ее и дорожит ею, — тем сложнее он приспосабливается к чужой культуре и тем тяжелее для него иммиграция.
Помню, когда я только приехал в Австралию, мой друг и покровитель, о котором уже не раз упоминалось на этих страницах, хлопнув меня по плечу, сказал: «Киносценарий ты напишешь — не в этом проблема, а вот иди-ка ты сначала в университет, подучи английский… стань австралийцем!..»
И я пошел. За партами сидели люди разных возрастов, национальностей и уровней образования. Справа от меня сидел веселый парень-таксист из Ташкента, а слева грек, профессор философии Афинского университета.
Таксист любил помечтать. Его мечтой было купить «форд», вернуться с ним в Узбекистан и с шиком проехать по центру Ташкента, чтобы другие таксисты ахнули от зависти. Через месяца полтора парень уже неплохо жонглировал сотней английских слов, которых было достаточно для общения с пассажирами, и счастливым покинул курсы — пошел «делать деньги».
Грек же, наоборот, был мрачен. Ему тяжело давалось обучение. Его профессорский язык, на котором он общался со своими афинскими студентами, был языком Аристотеля, Плутарха, Сенеки… На более простом он не умел разговаривать, а главное — думать, это был не его уровень мышления. А заговорить по-английски на его языковом уровне было несравнимо труднее, чем на уровне моего соседа справа. Каждое утро, почти плача, грек пытался объяснить мне, насколько примитивен и нелогичен английский язык, насколько он далек от высокой философии.
Кончилось тем, что, отчаявшись, профессор уехал обратно в Афины. Я встретил его там через несколько лет — веселым и счастливым. Своего сокурсника-таксиста я тоже неоднократно встречал в Мельбурне, тоже веселым и тоже счастливым. О Ташкенте он больше не вспоминал. Ему и здесь было хорошо. Как говорится, каждому свое…
На нашем английском курсе было немало студентов из СССР, особенно молодых дам. Тут, в лоне свободы, их советское воспитание распускалось пышным «патриотическим» цветом. Основной их заботой на переменах был вопрос — шпион он или не шпион? Кто его подослал — КГБ или ГРУ? Кто он по званию? За кем следит? Как это он с советским
Само собой разумеется, что речь шла обо мне…
Тогда еще не успело выветриться из памяти австралийской секретной службы шпионское «дело Петрова», так что сотрудники этой службы были начеку. Они приходили «поговорить» со мной, осведомлялись о моих делах и планах, потом, поняв, откуда пришел к ним «сигнал», вежливо извинялись и дружески прощались.
Шло время. Очень хотелось вернуться в свою профессию — снимать кино. Тем более что телевидение предложило мне сделать документальную серию кинопутешествий по островным государствам Океании.
Но как попасть туда? Получить визы этих государств на мой советский паспорт было почти нереально, для этого потребовались бы многие месяцы, а телевидение не терпит таких сроков. И тогда мой друг и покровитель предложил выход из положения.
— Попроси австралийское гражданство, — посоветовал он. — Я помогу ускорить получение паспорта. И живи как человек…
— Да ты что?! — испугался я. — После этого мне уж точно никогда в Москву не вернуться… не увидеть родных и друзей…
— Ерунда, кто там, в Москве, узнает об этом паспорте?!. — заключил мой друг и шутливо добавил: — Закончишь съемки и выбросишь его в корзину.
Закончив съемки, я не выбросил его и остался австралийцем…
Но все это, конечно же, только курьезы. Основные проблемы иммиграции лежат в другой плоскости.
«Первое впечатление от города, в который мы приехали двадцать пять лет назад, — рассказывает иммигрантка из Турции, — было странным. Всё чисто, красиво, но улицы пустынны… К этому мы в Турции не привыкли… Я работала день и ночь — шила, а муж устроился на фабрику. А чтобы еще подзаработать, он нанялся также и уборщиком в отель. Ему приходилось вставать в 3 часа утра, идти в отель, затем начиналась работа на фабрике… Вскоре он впал в тяжелейшую депрессию…
Что касается детей, то старшая дочь ненавидела новую страну, она была подавлена так, что два года болела, и врачи не могли понять, в чем дело. Единственной их рекомендацией было вернуться обратно в Турцию.
Сейчас у нас все хорошо. Мы в достатке, имеем собственный дом, свой бизнес, дети давно уже взрослые, закончили университеты, внуки учатся… У всех у них нет проблем с английским языком, они австралийцы, а у нас с мужем все еще эти проблемы есть… Вообще, если честно признаться, то от иммиграции я ожидала чего-то большего… Это очень тяжело — иметь отношение сразу к двум странам. Ты должен понять, к какой из них ты принадлежишь, иначе ты исчезаешь как личность…»
— Это очень мирная и спокойная страна, — говорит другой иммигрант, — но у меня в душе нет мира. Когда я покидал Гватемалу, я чувствовал, будто оставляю часть себя на этой земле. Мое тело живет в Австралии, а душа — на родине.
А вот мнение россиянина, инженера-строителя, приехавшего в Австралию несколько лет назад:
— Русские в Австралии никогда не голодали, но и счастливы по-настоящему тоже не были. Жизнь тут благополучная, сытая, размеренная, но скучная… [53]
53
Я мог бы привести и другие высказывания, где превалируют превосходные степени. Вот, например, слова тоже нашей соотечественницы, журналистки, переселившейся в эту страну: «Австралия обернулась для меня такой доброй страной, какая не могла привидеться даже в самом радужном сне!»