Автобиография Лемми Килмистера

Килмистер Лемми

Блэкпульская Башня похожа на Эйфелеву, только размером в четыре раза меньше. Всё равно, если подумать, — слишком высока для таких полётов. Но Мэрф нарядился в свой бэтменский костюм, мы пришли с ним к Башне и направились прямо к старикашке за билетной кассой.

— Привет! — объявляет Мэрф. — Я — Мэрф, Человек — Летучая мышь! Пропусти меня!

– Зачем? — флегматично спрашивает билетер.

— Я собираюсь прыгнуть с башни! — заявляет Мэрф.

— Не прыгнешь.

— А вот и прыгну! — наседает Мэрф.

— Не прыгнешь.

— Прочь с дороги! — требует этот мутант с крыльями.

— Вот что я скажу тебе, приятель, — говорит ему старикашка, — Давай мне фунт и прыгай себе на здоровье, и если прыгнешь, я верну тебе твой фунт. Согласен?

Он не дал прославиться бедному Мэрфу, лишил, понимаешь, единственного шанса стать известным. В общем, когда

я в тот раз решил двинуть на Лондон, Мэрф уже был там. Он жил в ужасной квартире, настоящей крысиной дыре, на Санбэри-он-Тэмз (Sunbury-on-Thames). Впрочем, могло быть и хуже. Кроме него, в четырёх или пяти комнатах жило еще человек двадцать бродяг, и не было никакой горячей воды. А у меня — ни жратвы, ни денег. Мы решили сколотить группу, я, Мэрф и барабанщик Роджер, — причём барабанов у него не было — он играл на диванных подушках! Очень быстро мое терпение лопнуло, и я направился на север. Как-то утром я обнаружил себя, сидящим на пляже в Саут-Шилдсе (South Shields) и выковыривающим своей расческой холодные печеные бобы из банки. И я подумал: «Ну что это за жизнь у меня такая» и вернулся домой немного подкормиться. С тех пор я не видел Мэрфа лет тридцать, а когда встретился с ним, было приятно узнать, что он пережил все эти годы в относительно здравом уме и памяти (по крайней мере, он помнил все, что было после 60-х). Теперь он писатель; при встрече он подарил мне свой роман. Когда я найду время прочитать его, обязательно выскажу вам свое мнение!

Вскоре после того, как я вернулся домой, Birds выступали в Нортвиче (Northwich), около Манчестера, так что я поехал вместе с ними опять в Лондон. Добравшись туда, я позвонил своему единственному знакомому в Лондоне (помимо Джона Лорда!) — Нэвиллу Честерсу (Neville Chesters). Он к тому времени уже поработал роуди у Who и Merseybeats. Я спросил, можно ли переночевать у него, и он сказал, — приходи. В то время Нэвилл работал на группу Jimi Hendrix Experience, и жил на одной квартире с Ноэлом Реддингом (Noel Redding), басистом Хендрикса. Им был нужен помощник, и примерно через три недели, как я остановился у Нэвилла, я стал работать у них.

Джими Хендрикс был тогда очень популярен в Англии — он только что выпустил два сингла, попавшие в хит-парады на первые места, — но пока еще был совершенно неизвестен в Америке. Я работал на его группу около года, помогая на всех телешоу и на гастролях по Англии. Мне, к сожалению, не удалось поучаствовать ни в одном из заграничных туров, потому что я был всего-навсего посыльным и грузчиком. Тем не менее, это был удивительный опыт. Хендрикс, безо всякого сомнения, был самым поразительным гитаристом, существовавшим когда-либо. Все в нем было просто великолепно — его игра по настоящему поражала, и к тому же он потрясающе выглядел на сцене. Он был похож то на кота, то на змею! Когда он играл, у девчонок просто крыша съезжала. Я видел, как он входил в свою спальню с пятью цыпочками — и все они потом выходили от него, улыбаясь. Конечно, дорожной команде тоже кое-что перепадало. Хендрикс был настоящим жеребцом, и только глупец скажет, что это плохо. Не знаю, почему это предосудительно, — конечно, быть жеребцом куда веселее, чем не быть им! К сожалению, я не был его близким другом и мало общался с ним за кулисами. Я лишь работал на него. Он запомнился мне очень славным, лёгким в общении парнем. Но тогда большинство людей были такими. Это была эпоха невинности, знаете ли. Все еще были живы.

Мне также нравились и два других музыканта Experience. Ноэл Реддинг был парень что надо, только у него была привычка ложиться спать в мужской ночной рубашке, тапочках Алладина с загнутыми носами и ночном колпаке с кисточкой. Ну и вид, скажу я вам. Митч был просто чокнутым типом, впрочем, он нисколько не изменился. Однажды я стоял на островке безопасности посередине Оксфорд-стрит, и Митч подскочил ко мне, — на нем было белое меховое пальто, белые брюки, белая рубашка, ботинки и носки — полный набор, ну вы понимаете. «Привет, я не знаю, кто я!» — ляпнул он и убежал прочь. Не думаю, чтобы он знал к тому же, кем был я!

Конец шестидесятых был золотым веком для рок-н-ролла в Британии. С тех пор никогда больше не было такого богатства талантов в одно время. The Beatles, The Stones, The Hollies, The Who, Small Faces, Downliners Sect, Yardbirds, все эти группы появились за какие-то три года. «Британское Вторжение» навсегда изменило лицо рок-музыки, и живя в Лондоне, мы сидели на крыше мира. Многие группы продолжали развивать блюз: Savoy Brown (которые были намного популярней в Штатах, чем в Англии) и Foghat, все

они начинали как блюзовые группы и на какое-то время увлеклись джаз-блюзом. Были такие люди, как Грэм Бонд (Graham Bond), у которого играли Джек Брюс (Jack Bruce) и Джинджер Бейкер (Ginger Baker), продолжившие карьеру в группе Cream. Битлз только что выпустили своего «Сержанта Пеппера», став, конечно, событием месяца! Двое из них были уже надломлены, но то, что они делали, не могло быть неправильным — Джон Леннон был святым в глазах поклонников, и Йоко рядом с ним выглядела пострадавшей.

В то время хорошие группы росли как грибы. Сейчас нужно еще попотеть, чтобы отыскать действительно стоящую группу в огромном количестве просто ужасных. Тогда тоже были тысячи групп, но по крайней мере половина из них были великолепны. Приведу простой пример: я работал на втором британском турне Хендрикса, который проходил с 14 ноября по 5 декабря 1967. Компания была такая — Move, только что выпустившие два хита № 1 подряд; потом Pink Floyd с Сидом Барретом (Syd Barrett) — это был его последний тур; Amen Corner, которые тогда были на втором месте в хит-парадах; Nice, в составе которых играл юный органист Кит Эмерсон (Keith Emerson); и Eire Apparent, которые позднее превратились в Grease Band, аккомпанировавший Джо Кокеру (Joe Cocker). И на все эти группы вы могли посмотреть за 7 шиллингов и 6 пенсов (американские 70 центов). И для того времени это было нормально.

Но не думаете же вы, что я завел разговор о Лондоне 60-х и при этом не расскажу о наркотиках, не так ли? Конечно, расскажу. Вся наша команда сидела на «кислоте» [10] в течение всего тура. И мы прекрасно справлялись со своими обязанностями. Оргазмы под кислотой, между прочим, чертовски классная вещь, просто невероятная, — я неоднократно испытал это на себе. Небольшой факт — кислота тогда была ещё совершенно легальна. И не было никаких запретов на ее употребление до конца ‘67. А что касается марихуаны — можно было спокойненько пройти мимо копа, куря косячок, а он и знать не знал, что это такое. В самом деле; мой друг однажды сказал полицейскому, что это травяная сигарета, и пошёл себе дальше. Кажется, тогда у всех в Лондоне съехала крыша. Порой мы раскумаривались, шли прогуляться в парк и беседовали там с деревьями, и если спорили с ними — деревья иногда побеждали. Нам говорили, что на второй день кислота уже не цепляет, но мы обнаружили, что если удвоить дозу, то проблема легко решается!

10

ЛСД, производное (диэтиламид) лизергиновой кислоты; обладает выраженным галлюциногенным действием.

В Лондоне было несколько популярных клубов, таких как «Электрический сад» (Electric Garden) и «Средиземье» (Middle Earth). Стоило заглянуть туда, и обнаруживалось, что абсолютно все были под кайфом. На входе в «Средиземье» рядом с кассой стояла девица и раздавала всем кислоту. Она выдавала это дело каждому, неважно, парень это был или девушка, и совершенно бесплатно. Обычно мы брали кристалл кислоты, с которого можно было получить сто доз, и растворяли его в бутылке в сотне капель дистиллированной воды. Потом брали пипетку и капали раствор рядами на газетный лист. Потом, когда все это дело высыхало, мы накрывали пропитанный кислотой лист бумагой, выходили на улицу, отрывали кусочками и продавали людям для жевания. Иногда, если повезёт, тебе доставался клочок газеты, на котором оказывалась пара «поездок»; при неудачном раскладе можно было купить просто чистую бумагу!

В то время настоящая кислотная «поездка» не была таким балдежным, спокойным дерьмом. В самый первый раз я отъехал на восемнадцать часов, и ничего не мог видеть. То, что я видел — с реальностью не имело ничего общего. Все вокруг, каждый звук — можно было щелкнуть пальцами, — опля! — все превращалось в калейдоскоп! Глаза воспринимали любой шум, как яркие цветные импульсы. Вы словно отправлялись в бесконечное путешествие по «русским горкам», то замедляясь при подходе к вершине, то затем — вау! Ваши зубы вдруг обжигали, и если вы начинали смеяться, то было невероятно трудно остановиться. Вы можете сделать вывод, что мне нравилась кислота. Но ЛСД — опасный наркотик, — если понравилось, — береги задницу! Если тебе становилось немного не по себе, то кислота во много раз усиливала беспокойство, вплоть до того, что тебя закрывали, понимаешь, — забирали галстук, шнурки и ремень, и помещали в палату без окон с мягкими стенами. Многие мои знакомые закончили одинаково — в психушке.