АВТОБИОГРАФИЯ ЙОГА
Шрифт:
Но человек не легко возвращается к простоте. Для него редко существует простое «Бог», скорее – заученные напыщенности. Его эго льстит то, что он может показать эту эрудицию.
Люди, испытывавшие гордость от своего богатства или высокого мирского положения, в присутствии учителя могли в придачу к прочему имуществу приобрести скромность. В приморский дом в Пури однажды для беседы пришел местный судья, снискавший репутацию безжалостного. В его власти было вообще выселить нас из ашрама. Я предостерегал гуру о возможности такого деспотизма. Но он сел с непримиримым видом и не поднялся навстречу вошедшему посетителю.
Последовала метафизическая дискуссия. Гость пробирался на ощупь через неверные толкования Писаний. Вместе с ростом ошибок рос и его гнев:
– Знаете ли вы, что я лучше всех сдал экзамен на степень магистра искусств! – благоразумие оставило его, но кричать он еще мог.
– Господин судья, вы забываете, что это не ваш кабинет, – спокойно отвечал учитель. – Судя по наивным замечаниям, я полагаю, что ваша карьера в колледже не была заметной. Во всяком случае университетская степень совсем не связана с пониманием Вед. Святых не выпускают группами каждый семестр, как бухгалтеров.
Наступило жуткое молчание, и вдруг посетитель от сердца рассмеялся.
– Это моя первая встреча с судьей небесным, – сказал он.
Позже он официальным юридическим языком, очевидно, бывшим неотъемлемой частью его натуры, попросил принять его в ученики с «испытательным» сроком.
В некоторых случаях Шри Юктешвар и Лахири Махасая не поощряли «незрелых» учеников в желании присоединиться к Ордену Свами. "Ношение одежды цвета охры, когда человек еще не готов к познанию Бога, – утверждали они, – означает введение общества в заблуждение. Преждевременный отказ от некоторых внешних символов может повредить, ибо пробуждает гордыню. Если постоянно практиковать крия-йогу, отказ от материального обеспечит устойчивый, постепенный духовный прогресс".
Определяя важность человека, святой использует вечные критерии, весьма далекие от изменчивых мирских идеалов. Все человечество, столь разное в его собственных представлениях, в глазах учителя делится всего на два типа: невежды, не стремящиеся к Богу, и мудрецы, ищущие Его.
Гуру лично вникал в детали управления своим имуществом. Некоторые неразборчивые в средствах лица пытались овладеть его наследственной земельной собственностью. С твердой решимостью, и даже доводя дело до суда, Шри Юктешвар уходил от противников. Он подвергался этим мучительным испытаниям из желания не быть нищим гуру, бременем для учеников.
Финансовая независимость была единственной причиной непричастности моего прямолинейного учителя к хитростям дипломатии. Не в пример иным учителям, вынужденным льстить тем, кто их содержит, мой гуру был недоступен влиянию богатства, явному или скрытому. Я никогда не слышал, чтобы он когда-нибудь просил денег или хотя бы намекнул о них для какой-либо цели. Его домашнее обучение предлагалось свободно и бесплатно всем ученикам.
Однажды в ашрам Серампура явился один обнаглевший представитель суда. Нам с учеником по имени Канаи случилось при этом присутствовать.
Вручая Шри Юктешвару повестку, чиновник был настроен агрессивно:
– Вам будет полезно покинуть это жилище и вдохнуть чистый воздух помещения суда, – презрительно произнес он.
– Еще одно дерзкое слово, и вы будете на полу! – не смог удержаться я и приблизился с угрожающим видом.
– Негодяй! – вырвалось у Канаи. – Ты осмелился принести в этот святой ашрам богохульства?
Но учитель встал на защиту обидчика: – Не волнуйтесь попусту. Этот человек всего лишь выполняет свой законный долг.
Чиновник, изумленный столь разнородным приемом, сконфузившись, в двух словах извинился и исчез.
Удивительным было то, что учитель со столь пламенной натурой был весьма спокоен. К нему вполне подходило ведическое определение Божьего человека: «Нежнее цветка, где дело касается доброты, страшнее грома, где дело касается принципов».
В этом мире всегда существуют те, кто, по словам Браунинга, «не выносят света, ибо сами темны». Кто-то из посторонних время от времени бранил Шри Юктешвара за нанесение воображаемой обиды. Невозмутимый гуру обычно вежливо вслушивался, разбираясь внутри, нет ли в этом обличении доли истины. Эти сцены вызывают в моем уме одну из остроумных реплик учителя: «Некоторые люди стремятся стать выше, сняв голову другим!»
Неизменная выдержка святого выразительнее любой проповеди. "Долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собою лучше полководца"[ 25 ].
Мне часто казалось, что мой величественный учитель вполне мог быть императором или воином, потрясающим мир, будь его разум сосредоточен на славе или мирских достижениях. Вместо этого он предпочел штурмовать те внутренние цитадели страстей и самовлюбленности, падение которых знаменует рост человека.
Глава 13
Неспящий святой (Рам Гопал Музумдар)
– Пожалуйста, позвольте мне отправиться в Гималаи. Я надеюсь в ненарушаемом уединении достичь непрерывного божественного общения.
Я действительно однажды обратился с этими неблагодарными словами к учителю. Объятый одной из непредугадываемых иллюзий, время от времени посещающих поклоняющихся, я чувствовал растущее раздражение от обязанностей по ашраму и занятий в колледже. Некоторым оправданием явилось то, что я высказал эту просьбу всего после шести месяцев общения со Шри Юктешваром и еще не вполне разглядел истинную колоссальность его фигуры.
– Много горцев живет в Гималаях, и все же не обладают восприятием Бога, – медленно и просто ответил гуру. – Лучше искать мудрости у познавшего себя человека, чем у инертной горы.
Игнорируя явный намек учителя на то, что не какая-то гора, а он является моим учителем, я повторил просьбу. Шри Юктешвар не ответил, что я воспринял за согласие, – неопределенное, но удобное толкование.
Этим вечером в своем калькуттском доме я занимался подготовкой к путешествию. Завязав в одеяло несколько вещей, я припомнил такой же узел, тайком выброшенный из окна мансарды несколькими годами раньше, я и теперь удивился бы, узнав, что этот побег в Гималаи окажется неудачным. Первое время настроение было приподнято, ночью же от мысли, что покидаю гуру, я почувствовал тяжкие угрызения совести.