Автобус славы
Шрифт:
– Эти парни поднялись наверх.
– О. Хорошо. Ты уверена?
– Да, я уверена. Боже правый, Норман.
– Просто припаркуйся рядом - сказал Дюк.
– Ладно.
– Притормозив, он поставил свой "Чероки" справа от другой машины.
– Новенький "Кадиллак", - пробормотал Дюк.
– Интересно, сколько стоят эти комнаты?
– Держу пари, много, - сказала Бутс. – Это действительно шикарное место, подожди, вот увидишь.
Норман заглушил мотор.
– Давай зайдем быстрее, пока нас никто не заметил, -
Бутс положила руку ему на затылок и легонько толкнула. Затем выбралась наружу.
Норман съежился, когда она захлопнула дверь. Это было похоже на взрыв. Он ожидал, что в окнах появятся лица. Норман скорчил гримасу Дюку.
– Может, попробуем вести себя потише?
– У меня для тебя урок, приятель. Когда ты занимаешься подлым дерьмом, последнее, что тебе нужно, - это действовать подло. Если уж ты идешь в какое-то место, то веди себя так, будто оно тебе принадлежит.
Бутс прошла мимо "Кадиллака" и остановилась у двери номера 140. Она вставила ключ в замок.
– Пошли, - сказал Дюк.
Они выбрались из "Чероки", и Дюк захлопнул свою дверцу. Норман осторожно прикрыл свою. Несмотря на урок Дюка о подлости, он просто не мог заставить себя захлопнуть ее.
Когда они подошли, Бутс уже входила в комнату. Они поспешили внутрь, и Дюк закрыл дверь. В комнате было темно, если не считать полоски серого сумеречного света, пробивающегося сквозь щель между краями штор.
Дюк щелкнул выключателем. Зажглась лампа. Она стоял на круглом столе перед закрытыми шторами. Норману комната показалась вполне приличной: двуспальная кровать и односпальная, покрывала и ковер, который не казался грязным, а также комоды, стойки и зеркала. Телевизор располагался в центре, где его было хорошо видно с любой кровати. В дальнем конце комнаты он заметил стойку и раковину. Дверь в ванную, вероятно, находилась справа, скрытая стеной, выходящей за край дальней кровати.
Не роскошная комната, но и не помойка. Подходящее место, чтобы провести ночь. "Боже мой, неужели я действительно это сделаю?– Сердце Нормана бешено заколотилось.
– Я могу просто остаться, - сказал он себе, - заниматься своими делами и держаться подальше от Бутс".
– Ну разве не персик?
– спросила Бутс. Усмехнувшись, она подняла руки и закружилась, как неуклюжая коренастая балерина. Из Танца Феи Драже[25]. Закончив кружиться, она плюхнулась на кровать королевских размеров. Бутс лежала, раскинув руки, свесив ноги с края, с углом матраса между раздвинутыми коленями. Ее толстые бедра закрывали отверстия для ног в обрезанных штанинах, так что Норман не мог заглянуть внутрь. Ее майка задралась вверх, обнажив живот.
Бутс медленно извивались и стонала. Подняв голову, она перевела взгляд с Дюка на Нормана.
– Вы готовы? Что скажете, если мы начнем представление?
Норман повернулся к Дюку, у него пересохло во рту.
– Давай ты первый.
Дюк поднял брови.
– Я... я могу посмотреть телевизор. Или... принять душ, пока ты... ну, знаешь, будешь занят. Если только ты не хочешь, чтобы я ушел. Могу пойти прогуляться. Вернусь через... час?
– Решать тебе, почтенный, - сказал Дюк. – Мне все равно. Ты можешь остаться и присоединиться к нам, если для Бутс это не имеет значения.
Бутс приподнялась на локтях и лениво улыбнулась Норману.
– Не смей убегать.
– Но...
Она села, скрестила руки на животе, взялась за майку, стянула ее через голову и сняла, отбросив ее в сторону. Та упала на пол между кроватями. Снова перевернувшись на спину, Бутс раскинула руки.
– Кто-нибудь хочет закончить работу?
– спросила она, поднимая одну из своих обутых ног.
– Рад услужить вам, мэм, - сказал Дюк. Он шагнул вперед. Когда он стянул сапог, все тело девушки дернулось. Ее груди прыгали, колыхались, покачивались.
"Я должен выбраться отсюда, – сказал себе Норман.
– Пока не стало слишком поздно". Он сделал шаг ближе, чтобы лучше видеть. В свете лампы он разглядел розовый загар Бутс. Цвет был ровным и однородным, за исключением груди. Ее груди были бледными, но в тех местах, где солнце проникло сквозь переплетение нитей, виднелись розовые крапинки. Ее соски стояли прямо. Оба кончика выглядели румяными, и Норман вспомнил, как они торчали сквозь маленькие дырочки в ее бикини.
Ее груди вздымались и колыхались, когда Дюк стягивал второй сапог.
Но после того, как сапог был снят, они не остановились. Они колыхались, раскачивались и подпрыгивали, и Норман понял, что Бутс слегка покачивается, чтобы заставить их это делать. Она ухмыльнулась ему.
– Сними с меня эти джинсы, Норман.
– Э-э...
– Ты весь день этого хотел.
– Действуй, Норми, - сказал Дюк. – Почисти ее медленно и красиво, ага?
– Не знаю. Я правда... не уверен, что нам следует... ну, знаешь, делать все это.
Упираясь пятками в пол, Бутс приподняла таз.
– Давай, Норм.
"Не надо,– сказал он себе.
– Извинись. Иди к джипу. Садись и уезжай.
Последний звонок. Убирайся сейчас же или заткнись". Он уставился на медную пуговицу на поясе ее обрезанных брюк. На пару дюймов ниже ее пупка.
"А что находится на пару дюймов ниже этой пуговицы? О боже, о боже, о боже!"
– Давай, Норман, - повторила Бутс. Улыбнувшись ему, она поежилась.
– Не будь желторотиком всю свою жизнь.