Автобус славы

Лаймон Ричард Карл

– Ничего. Мне нравится это слово. Бывает и сам его употребляю.

– Но черт возьми, чувак. "Интенсивная терапия"? Раньше мне нравилось это шоу.

– Без дураков? Клерк изучал его красивыми карими глазами. Полагаю, вы смотрели повторы. Вы был слишком молоды, чтобы увидеть премьерный показ.

– Вы играли доктора, в которого влюблялись все медсестры. Эй, даже у моей сестры на стене в спальне висел постер "Интенсивной терапии".

– Мы тогда хорошо выглядели. Хотя это было очень давно.

– Она обалдеет, когда

я ей расскажу!

Тут у него свело живот. "Если я когда-нибудь снова увижу сестренку. Убийцы полицейских не ходят домой, когда им вздумается. Сейчас я в бегах".

– "Интенсивная терапия" пошла нам на пользу, - сказал Даррен, снимая ключ с доски, на которой висело много других. На нем был ярко-желтый брелок размером со сплющенный мячик для настольного тенниса.
– Моя первая профессиональная актерская работа, и она длилась шесть сезонов. Но – дайте подумать – последний эпизод вышел в эфир десять лет назад. Он пожал плечами и протянул Норману ключ.
– Время идет. Разные места. Разные роли.

– Вы ушли с телевидения?

– Предпочитаю живую работу.
– Он подмигнул.
– Сейчас я играю клерка в мотеле.

– Но... Это ведь другое.

– Да, другое - хорошее слово. Не слишком осуждающе. Вот, сэр. Домик двадцать один. Это в дальнем конце стоянки. Приятного отдыха.

– Спасибо.

– Слушайте.
– У Даррена появилась идея.
– Сегодня у нас барбекю. Несколько кружек пива и все такое. Почему бы вам не присоединиться к нам?

– Нам?

– Да, я и несколько ребят из шоу. Медсестры Лоу и Петри. Фельдшер Гути. И доктора Реннин, Браун и Пирман.

– Доктор Пирман? Это же тот парень, который устроил вашей невесте передозировку инсулина, а потом пытался присвоить детский благотворительный фонд.

– Это было просто шоу, сэр.

– Ах да, конечно.

– Они очень милые люди.

– Я остановился здесь с парой друзей.

– Приводите и их. Чем больше, тем веселее.

– Конечно. Спасибо.

Но Норман подумал: "Ни в коем случае. Только не эти двое ничтожеств. Я от них ускользну. Подумать только. Встретить актеров "Интенсивной терапии". Эти люди были знаменитостями!

Тогда почему они исчезли с радара шоу-бизнеса?"

– Позади есть внутренний дворик, - сказал Даррен. – Подходите между восемью и девятью. У нас здесь все неформально, насколько это только возможно.

– Отлично, спасибо.
– Норман был доволен.
– Увидимся позже.

– Чао.

– Не слишком ты торопился, - сказал Дюк.

– Мы тут испеклись. Как в духовке.

Бутс сидела боком на водительском сиденье пикапа, так что ее пухлые ноги свесились наружу. Каблуки ее грязных белых сапог стучали по металлической обшивке машины, когда она болтала ногами из стороны в сторону.

Норман хотел огрызнуться: "Почему вы не вышли из машины и не сели в тени?" Но Дюк был раздражен. А он был не из тех парней, которых можно злить.

"Помнишь нож, который он держит в ботинке?"

Норман помнил. И не торопился почувствовать лезвие между своих ребер.

Вместо этого он сказал:

– Я зарегистрировал нас. Мы должны быть незаметными, поэтому я не хотел торопиться и вызвать подозрения у клерка.

– Ага, как будто мы испугались большого страшного портье. Он такой же жалкий педик, как ты, старина Норм.

"Какая муха тебя укусила?"– удивился Норман.

Бутс закинула свои ноги в кабину, Норман забрался следом за ней.

– У меня есть ключ, - сказал он, держа его за ярко-желтый брелок.

– Это просто праздник какой-то. А теперь, если тебя не затруднит, парень, отвези нас в номер.

Сосновый домик был просторным: три спальни, гостиная с кухней в углу и просторная ванная. Когда Норман закрыл за собой дверь и запер ее, солнце уже стояло низко в небе.

– Боишься, что кто-нибудь украдет тебя у нас, Норми?
– Дюк зажег сигарету, затем улегся на диван, глядя в потолок.

Бутс закрыла жалюзи.

– Не хочу, чтобы кто-то смотрел бесплатно.
– Она стянула с себя майку, обнажив трясущиеся груди. Они казались слишком маленькими для ее широкоплечего тела.

– Норман?

– Да?

– Хочешь намылить мне спину в душе?

"Боже, только не сейчас. Я хочу лечь в своей комнате, просто побыть в одиночестве и покое, и не думать, не говорить, не слушать, как эта жуткая парочка обсуждает одно и то же старое дерьмо".

– Хочу немного поспать.

– Ты точно не педик?
– Дюк выпустил дым в потолок.

– Пожалуйста, Норми. Иди сюда и покрой меня пеной.

– От такого предложения ни один жеребец не откажется, приятель.

Норман выдавил из себя улыбку.

– Конечно. Сейчас приду.

Бутс сказала:

– Только оставлю сумку в своей комнате.
– Она улыбнулась.
– Я там разденусь, так что не подглядывайте, когда я выйду.
– Она засмеялась.

Дюк не засмеялся. Его лицо было мрачным.

Норман подумал: "Лучше всего ухмыляться и терпеть. Дюк ведет себя так странно. У него опасный вид".

Бутс проскользнула в одну из сосновых дверей. Норман услышал ее охи и ахи над чистым бельем и мягкой кроватью. Фиолетовые цветы в розовых вазах украшали каждую комнату. Норман подумал, не сказать ли что-нибудь Дюку, чтобы успокоить его.

"Ничего не могу придумать.

Что бы я ни сказал, это может его разозлить. Он непредсказуем.

Опасен.

Безумно опасен".

Норман оставил Дюка курить. Он прошел в спальню, где снял с себя пыльные шмотки. Ах, как хорошо избавиться от одежды. Почувствовать, как прохлада кондиционера остужает кожу. Кровать выглядела такой чистой, что ему захотелось немедленно лечь на нее. Но тут...