Автоматная баллада
Шрифт:
– А еще, – словно не слыша возмущенного соратника, задумчиво произнес Дяо, – я не совсем понимаю, для чего ему потребовалась девчонка. Как источник информации она – почти-ноль…
– Может, он на нее попросту запал? – буркнул Шио. – Как-никак целую ночь его эта *** ублажала. Может, у ней и впрямь на это дело немереный талант… то-то Бур сейчас раненым топтыгиным ревет!
– Бур вопит потому, что счел кражу девки личным оскорблением, – отмахнулся толстяк. – Сама же по себе она никакой ценности не представляла. Ни для Бура, ни для кого…
– …кроме твоего любимого
– Да, – толстяк, нахмурившись, с очень сосредоточенным видом пощипывал нижнюю губу. – Зачем-то ему она понадобилась.
– Б**, да забудь ты об этой девке! – взвизгнул Шио. – О другом думай! Нам дали три недели, чтобы изловить этого проклятущего Черного Охотника! Три недели! Слышишь ты, умник!
– Трудно не услышать, – поморщился Дяо. – Своих ушей не жалко, так хоть бы мои поберег.
– Ушей?! Мать твою растак, да через три недели ты свои уши будешь жрать, обжаренными в свином сале! И радоваться, что легко отделался!
– Посмотрим.
– На что! На что, бля, посмотрим?!
– Ты притчу про ишака Ходжи Насреддина знаешь? – неожиданно спросил Дяо.
– Что?! Про какого, нах, ишака?! Что ты мелешь!
– Однажды, – толстяк вновь приступил к ощипыванию собственной губы, – эмир Бухары призвал Ходжу к себе во дворец и спросил его – сможет ли Ходжа научить человеческой речи любимого ишака эмира? Смогу, ответил Насреддин, за десять лет и десять тысяч таньга. Эмир согласился, но пригрозил, что, если через десять лет ишак не заговорит, голова Ходжи украсит собой кол на главной площади Бухары.
– Когда же, – с усмешкой продолжил Дяо, – друзья Насреддина спросили, зачем он взялся за это безумное дело, ясно ведь, что ишак не заговорит ни через десять лет, ни через двадцать, ни даже через сто, Ходжа ответил им так: десять лет – это долгий срок. За это время могу умереть я. Может умереть, да продлит аллах его дни, наш сиятельный эмир. И, наконец, может умереть этот ишак.
– Ты хочешь сказать… – хрипло прошептал Шио.
– Я хочу сказать, – фыркнул толстяк, – когда имеешь дело с нашим новым другом Швейцарцем, то целых три недели – о, это очень, очень долгий срок.
Глава 9
Кто-то от водки пьянеет,
Кто-то от травки балдеет,
Пулеметчик решил, что он летчик,
Вот беспредел!
Кто-то израненный стонет,
Кто-то в болоте тонет,
Пулеметчик разбежался по полю
И взлетел —
Мина…
Он ждал патрулей с собаками или кем похуже – бродили неясные слухи, что клановцы, то ли сами, то ли с помощью нескольких пленных болотников, сумели приручить икхаа. Верилось в эти слухи не очень – по мнению Шемяки, мозгов у этих двухметровых ящериц хватало ровно на то, чтобы издавать перед атакой тот самый шипящий звук, из-за которого они заработали свое имя. Заставить же икхаа выполнять какие-то более осмысленные действия… бывают, конечно, на свете чудеса, но чтоб такие…
Он опасался патрулей, но дело вышло еще паршивей – вернее, могло бы выйти. Если б Анна не сумела в изменчивом лунном свете разглядеть тоненький паутинный отблеск в паре метров над тропой.
Вторая проволока была натянута точно под первой, и вот ее различить в траве было совершенно нереально – не зная, где и что именно высматривать.
– Умные мысли есть?
Ответа он не ждал, но, к немалому удивлению, получил.
– Это детектор, – Энрико напряженно всматривался в заросли справа от тропы. – Давно… до войны еще… на заставе нам лейтенант от нефиг делать целую лекцию прочел. Вот эта, – он качнул головой, – хрень скорее всего среагирует на металл. А то б они после каждой зверюги сюда галопом бы неслись.
– Хорош заливать-то, – неуверенно произнес Шемяка. – Откуда у этих клановских долбо*** такой умной штуке взяться? В нее ж небось всякая там электроника нужна, вместе с радио. Лапочки на реле и другие штучки-дрючки…
Скуластый издал хриплый смешок.
– Проверим?
– Не… так уж и быть, поверю…
Айсман злился. Во-первых, этот поганый детектор здорово путал его планы. Возвращаться назад, искать другую тропу – так можно до рассвета здесь проковыряться. Во-вторых же… во-вторых же, Шемяка понимал, что повел себя глупо: Рик выдал реально дельную мысль. А он принялся возражать, и вовсе не потому, что у самого имелись куда более умные идеи – просто ему не нравится, что, ступив на твердую землю, Энрико с каждой минутой ведет себя все уверенней.
– А твой лейтенант не объяснял, случаем, как эти штуковины дурить?
– Объяснял.
– Ну и?
– И ничего! – вмешалась Анна. – Ты-то сам… если б тебе про болота прочли одну-единственную лекцию черт-те сколько лет назад, много б ты наследопытствовал?
– Ладно-ладно, – примирительно буркнул Айсман. – Я ж ничего, просто для уточнения…
– Он ведь много чего изображать может, – сказал Энрико. – Насчет металла это я так, пальцем в небо. А вдруг это и вовсе какой-нибудь телефон местный.
– Ага, – прищурился Сергей. – На двух оголенных проводках. Абонент Скелет-1, в-з-з-з-з, – он махнул рукой, словно крутя воображаемую ручку, – вызывает абонента Берег болота-3. Перестань. Уж настолько-то в этой технике даже я разбираюсь.
– Да все что угодно это может быть, – устало вздохнула Анна. – Даже просто два проводка. Взяли и повесили поперек тропы, наблюдательных умников вроде нас отпугивать.
– Тогда б уже чего-нибудь яркое соорудили, позаметней! – возразил следопыт. – А то ведь эти проволочки в бессолнечный день фиг ли кто разглядит. Под копыта же смотреть особого желания не возникает.
– Я же сказала «наблюдательных»…
– На одних наблюдательных полмотка проволоки жирно будет. В городе-то ею не сильно разживешься… вон, трамвайные провода еще Степка-Щука посдирал и вывез на двух грузовиках.
– На грузовиках? По болоту?
– А в чем вопрос-то? Шлепалки на колеса приделал и поехал себе.
Он еще раз глянул на проволоку – тонкая нить едва заметно серебрилась, и отчего-то ему показался насмешливым этот призрачный отблеск. Висит, зараза блескучая, и насмехается…