Автоматная баллада
Шрифт:
Знал бы он, чего мне стоило удержаться и не пристрелить его на месте!
Но я был рационален, а он был мне нужен… «Он и сейчас мне нужен, – тоскливо подумал Швейцарец, – и я могу лишь утешать себя мыслью, что когда-нибудь… когда-нибудь настанет день…
Главное – не думать о том, что мы с ним действительно похожи».
– Зачем ты меня спас?
После дождя в лесу было сыро, а подступающая ночь оставляла не так уж много времени на пионерские игры со щепочками и травинками – и Швейцарец даже не пытался в них сыграть, решив дело проще и радикальней, с помощью
– Можно я сначала котелок над огнем повешу?
Котелок тоже был трофейным. Вообще, они неплохо накрысятничали, как ехидно сказал после сам Швейцарец, поначалу собиравшийся всего лишь подыскать Тайне чего-нибудь более подходящее под определение «одежда». Другой вопрос, что и оставшегося на «поле боя» добра хватило б на дюжину мародеров – одной стрелковки с боеприпасами телегой вывозить…
– Прости…
– За что? – удивленно переспросил Швейцарец.
– Ну… мне не надо было задавать этот вопрос.
– Вообще-то, – серьезно заявил Швейцарец, – я ждал его много раньше.
– Я и хотела спросить раньше, – тихо сказала девушка. – Но… почему-то боялась.
– Правильно.
– Правильно?
Швейцарец вздохнул:
– Правильно боялась.
Кажется, она слегка побледнела… впрочем, это мог быть всего лишь эффект игры огня и тени.
– Зачем ты меня спас?
– Мне нужен ответ. – Проступившее после этой фразы на личике Тайны явственное недоумение едва не заставило Швейцарца улыбнуться… если бы он не был занят подбором правильных слов. – Нет, не так, вернее, совсем так. Мне нужен кто-то, способный ответить на мои вопросы.
– Какие вопросы?
– Зачем храмовники захотели нанять меня?
– Но… я не знаю.
– Ты знаешь, – мягко возразил Швейцарец. – Скорее всего, знаешь. Просто не можешь правильно воспользоваться этим знанием.
– Я была всего лишь наложницей. Куклой для удовольствия.
– Мне известно, кем ты была.
– Тогда… если тебе нужны только сведения, почему же не взял кого-то другого? Из слуг… приближенных к иерархам. Они ведь наверняка знают то, что нужно тебе, и знают много больше, чем я.
– Именно поэтому.
Он снова вздохнул, потер виски.
– Так же, как и ты сейчас, – медленно произнес он, – подумают и в Иерархии. Уволоки я за собой, к примеру, личного секретаря Дяо, и сам Дяо сразу же просчитает, к каким тайнам тот был допущен. А простая наложница… что серьезного может она знать? Почти ничего… следовательно, дело не в информации, а в чем-то другом. Да, это похищение – тягчайшее оскорбление Храма, но угрозы планам Храма оно не таит… и потому в погоню за нами послали четыре десятка воинов, а не целую сотню.
– С сотней бы не справился даже ты?
– Справился, – девушка почти с ужасом осознала, что Швейцарец ничуть не шутит, – но это стоило б куда больше времени и сил. А главное – мои последующие действия стали бы более предсказуемыми.
На самом деле Швейцарец отнюдь не чувствовал уверенности, которая звучала в его голосе, и причиной тому был толстяк в желто-красном шелковом халате.
Просчитывал иерарх Дяо и такой ход в одной из своих многомудрых комбинаций?
Мог… пожалуй что, этот – мог.
– Человеческий мозг, – произнес он вслух, – штука хитрая и сложная. И то, что мы забываем… оно ведь на самом деле продолжает храниться там, внутри черепа. Чудовищное, невероятное количество информации, когда-то воспринятой, но сочтенной ненужной – и потому отправленной на хранение в дальний чулан с потерянными ключами.
– А у тебя есть отмычка для таких чуланов?
– Да.
– Тогда почему ты медлишь?
– Будет больно. Очень больно.
– Я не боюсь боли, – серьезно заверила девушка. – Уже не боюсь.
Швейцарец медленно качнул головой.
– Ты не представляешь.
– Это ты не представляешь, – тихо произнесла Тайна. – Не представляешь, сквозь что мне довелось… – она замолчала, опустив глаза, и закончила фразу лишь минутой позже, почти неслышно прошептав: – …пройти.
– И все же ты НЕ представляешь, – четко выделив «не» сказал Швейцарец. – Не можешь. Верю, что тебе довелось пережить… многое. Но ты жива – и, следовательно, кожу, всю, до последнего миллиметра, с тебя не сдирали, равно как и девяностопроцентных ожогов ты не получала.
– Все дело в нервах, – продолжил он. – Тех самых проклятых нервных окончаниях, благодаря которым ты и я чувствуем… ощущаем… и загвоздка в том, что снадобье, которое может заставить твой мозг припомнить ВСЕ… это чертово варево не ограничивает свое действие головой – оно ударяет по всем нервным клеткам. Всем! И уйти – потерять сознание или, – Швейцарец хмыкнул, – умереть от болевого шока – эта дрянь тебе также не позволит.
– Очень хорошо, – улыбнулась Тайна. – Умирать я теперь уже не хочу.
– Ты не представляешь, – в третий раз повторил Швейцарец.
– Вы только не стреляйте друг в друга, мальчики, – быстро сказала Эмма. – Пожалуйста.
– Не волнуйся, – щелкнул я. – Все будет хорошо, вот увидишь. Не будет никакой пальбы… правда, Макс? Ведь если у твоего хозяина и зачешутся все полграмма мозгов… на кончике указательного пальца… ты-то ведь понимаешь, что иногда стрелять вовсе не стоит, даже когда очень хочется?
Старый «АКМС» промолчал, и это было, в общем-то, не очень хорошим знаком – последние дни, по мере того как мы с Эммой… как наши с ней отношения становились все более дружескими, Макс мрачнел и замыкался в себе, делаясь все больше похожим на своего хозяина. Я до сих пор считал, что естественным ходом вещей является тот, когда оружие меняет «под себя» человека… но, видимо, из любого правила всегда найдутся исключения.