Автомобиль Иоанна Крестителя
Шрифт:
– По правде говоря, при всех вышеперечисленных обстоятельствах, сложившихся в непротиворечивую версию, вероятность этого ничтожно мала…
– Вот видите, Илья Михайлович, – укоризненно проговорил Вирхов, – напрасно вы упорствуете. Адвоката мы вам, конечно, дадим. И прокурору можете писать сколько угодно. Только шансов избежать возмездия у вас практически нет. Так что придется вам проследовать в арестантскую. Подпишите протокол.
Холомков, необыкновенно бледный и прекрасный, поднялся и прошествовал к столу, где восседал Поликарп Христофорович. Вирхов нажал кнопку электрического звонка, и на пороге появился дежурный.
– Уведите в арестантскую, – велел Вирхов.
– Не бойтесь, Илья Михайлович, – крикнула вслед уходящему красавцу синьорина, – я подниму на ноги весь Петербург! Мы вас спасем! Вас оправдают! Мы наймем лучших защитников!
– Успокойтесь, фройляйн, – осадил ее Вирхов, – напрасно вы полагаетесь на адвокатское красноречие. Красоты слога меркнут перед фактами. Полковник, – Вирхов подошел к Вернеру, голос его звучал дружески, – я весьма признателен вам за участие в нашем разбирательстве.
– Дело, Карл Иваныч, будет тяжелым, – ответил эксперт, – не исключено, вмешается Охранное отделение.
Вирхов вздрогнул. Перед мысленным взором его возникла внушительная фигура жандармского полковника Гельфрейха.
– Есть обстоятельства, – продолжил Вернер, – которые меня смущают. Но не имею права разглашать.
– Вы всегда придерживаетесь служебных инструкций так строго? – спросил обескураженный Вирхов.
– Всегда, – Вернер улыбнулся, – за исключением пустяков, о которых иногда рассказываю тетушке. Вы ведь знаете ее интерес к вкусной и здоровой пище….
– Передавайте Елене Константиновне мой сердечный поклон, – ответил Вирхов, – надеюсь, вы проводите синьорину Чимбалиони. В такой поздний час, да еще после столь неприятных событий женщине трудно оставаться одной.
– Разумеется, – улыбка исчезла с лица полковника, – доставлю в наилучшем виде. А вам, Карл Иваныч, если не обижу, дам совет. Верните бочку бедному капитану. Вина в ней нет.
– Вы так думаете? – следователь с интересом воззрился на полковника.
– Да, – ответил тот. – Вы когда-нибудь видели бочки в винных погребах?
– Не имел случая.
– А я видел, – ответил Вернер. – Ваша как-то странно запечатана. И звук, если по ней постучать, странный, как будто там пустота.
Глава 22
Оставшись в кабинете один, следователь Окружного суда Вирхов вздохнул с облегчением и глянул на часы. Время близилось к полуночи. Пора собираться и на покой. Преступник изобличен и сидит в арестантской. Все указывает на то, что книжного воротилу Сайкина отправил на тот свет именно Илья Михайлович Холомков. Произвести обыск у него в доме можно и завтра, на свежую голову. А сегодня – достаточно поработали.
Услышав посторонний, похожий на треск, звук, Вирхов напрягся и резко выдвинул ящик стола, где у него лежал револьвер. В следующую секунду шум получил объяснение – из смежной комнаты вышел Павел Миронович Тернов. В руках он держал раздраконенный портрет синьорины Чимбалиони. Вирхов совсем упустил из виду, что кандидат на судебные должности еще не отпущен домой.
– Что это вы делаете, дружочек? – обессиленно спросил Вирхов, которому было жаль юнца: несмотря на все его старания и явный успех в деле поимки преступника, смазливая циркачка предпочла ему убийцу, пустышку, прожигателя жизни.
– В служебном помещении не должны находиться ненужные предметы частного характера, – косноязычно ответствовал Тернов, ища глазами мусорную корзину.
– Напрасно вы так, батенька, – пожурил помощника Вирхов. – Во-первых, красотка – выдающаяся артистка, в своем роде, конечно: в полетах под куполом, в хождении по проволоке. А во-вторых, фотография осталось бы у вас на память об интереснейшем деле, в котором вы так блеснули.
Тернов вздрогнул. Он редко слышал похвалы в свой адрес из уст следователя и слегка опешил.
– Вы считаете? – растерянно спросил он, вертя в руках сломанную рамку.
– Не давайте воли своим страстям, – посоветовал Вирхов, – от них самые большие бедствия и случаются. Даже если в основе их лежат благие намерения.
– Это я читал в Священном Писании когда-то, – нерешительно ответил Павел Миронович, боясь показаться невежливым и вновь нарваться на нелюбезность следователя.
– Вот и хорошо, что помните, – не стал портить настроение помощнику Вирхов. – Сейчас отправляйтесь домой. Выспитесь хорошенько. Завтра предстоит обыск.
– А так хочется отметить нашу победу. – Тернов осторожно покосился на винную бочку.
– Винца пропустить и я бы не отказался, – Вирхов встал и, подойдя к юному юристу, приобнял его за узкие плечи, – да только пока вы там слезами обливались, полковник Вернер доложил, что вина-то в бочке и нет. Пуста она. А то отведали б, не сомневайтесь. Уверен, капитан Суржиков не обиделся бы.
– Жаль, – сказал Тернов. – А может быть, заглянем в ресторан? Отведем душу?
Вирхов вздохнул и вернулся к столу.
– Стар я, батенька, по ресторанам разгуливать ночами. Это дело ваше, молодое. И на здоровье. Организм выносливый, с отравой справляется легко. Лишь бы на службу не мешало вовремя являться.
– Так мне можно идти? – спросил Тернов.
– Идите, не томитесь, – разрешил Вирхов, – я и сам вскоре отправлюсь на свои пуховики, к коту Минхерцу.
Оба замолчали и в наступившей тишине расслышали робкий стук в дверь.
– Войдите! – крикнул Вирхов. Дверь отворилась, и на пороге возник доктор Коровкин.
– А, Клим Кириллович! – Вирхов устало приподнял уголки губ в приветственной улыбке. – Еще бы пять минут, и не застали. А так – в самое время пожаловали. Здорова ли Полина Тихоновна?
Доктор, переминаясь в дверях, ответил:
– Тетушка, слава Богу, здорова. Я заглянул к вам наудачу – не рассчитывал застать. Дежурный ваш даже не решился вам доложить. Говорил, вы сегодня измотались, преступление раскрыли.
– Да, милый доктор, не отпираюсь, раскрыл. Да проходите, не стойте в дверях.