Автомобильная леди

Кулиш Станислав

По магистрали Алфёров гнать не будет, подумал Володя, он же должен знать, что там ГАИ его сразу засечёт. Он, конечно, же, метнулся или в сторону Келеса, в Казахстан, или же к Чирчику. Пацан, видимо, знает окрестности и рисковать на магистрали не будет. Или в степь, или к Чирчику.

А Потанин терзался мыслями и о дочери, и о жене. Как она там дома? Хорошо, если догадается позвонить и призвать бабушку, единственную свою родственницу. О Свете он уже и думать боялся. Убита, выброшена на помойку и им никогда не увидеть

её умильную мордашку.

— Обоим вертолётам, — передал в это время Володя, — оставить магистраль. Ищите по обе стороны, по боковым дорогам. Казахстан не исключаю, но больше вероятности пойма Чирчика. Район Сергели — Чиназ, Казахстан до Абая. Он ещё не ушёл далеко.

Остановив знаком обе машины, Володя тут же провёл короткую летучку:

— Самат, — обратился он к старшему на второй машине, — жми на Абай с выходом возле Чиназа. Не исключай и Арнасайскую дорогу. Я иду вдоль Чирчика. Связь через каждые десять минут. По машинам.

Вторая машина рванула влево от бетонки и скрылась за мостом. Володя запросил вертолёт:

— Иду вдоль Чирчика, следуйте за мной.

— Сколько у вас бензина в баке? — обернулся капитан к Потанину.

Тот пожал плечами:

— Заправлялся три дня назад… Четверть бака, не больше.

— Далеко не уйдёт.

Капитан теперь честил себя на чём свет стоит. Ну, конечно, же, надо было помнить, что машину угнал пацан, а пацан по городу щеголять на чужой машине не будет, побоится. И по магистрали не будет гонять. Он будет скрываться на сельских дорогах. Такие есть и в Казахстане, есть и здесь, слева от бетонки. Как сразу не сообразил!

Теперь рация щёлкала всё чаще. Вышел на связь Борис:

— Володя, разыскал мамашу. Это такое добро, не дай Бог. Орёт на меня. Я её к шести пригласил, как ты сказал, а она уже пришла и орёт на меня, что её мальчика преследуем…

— Знакомо, не она первая такая. Жди.

Через пару минут снова рация. Теперь на связи генерал Салтанов.

— Капитан, район Голубых озёр находится в оцеплении внутренних войск. Бежали двое заключённых и скрываются в том районе, будь внимательнее. Особо опасны.

Капитан ругнулся. Этого ему только сейчас не хватало!

Почему же не видно солдат из заслона? Обычно в таких случаях их кордоны на каждом шагу. Побеги случаются нередко, не знать об этом Салакаев не мог, его самого привлекали для перекрытия, когда сбегала целая группа. Двое, особо опасные… В районе Голубых озёр. И если Алика Клыча занесло туда, ему конец. А что тогда с девочкой?

И снова рация, на этот раз вертолёт.

— Капитан, иду на посадку. Горючка на исходе. Как поняли?

— Вас понял, связи конец.

И снова рация.

— Капитан! Иду на посадку со стороны Янгиюля, вижу вас.

Капитан, в пяти километрах впереди от тебя белый автомобиль! Не могу рассмотреть марку. Манёвр сделать не могу, керосину на одну

зажигалку осталось. Около машины трое, капитан! Ухожу из зоны видимости. Спеши!

Вторая машина слушала все переговоры и вмешалась.

— Володя, разворачиваюсь, — раздался голос Самата, — иду от горбольницы Янгиюля. Добро?

— Давай, Самат!

— Иду за сто, включил сигналку.

Володя снова запросил вертолёт:

— Вы точно троих видели? Должно быть двое или четверо!

— Трое, капитан. Раскрыты все четыре дверцы. Может, один в салоне. Посадка, конец связи.

Машина проскочила кишлак и неслась к развилке, названной вертолётчиками. Ещё три, пять минут и вот она, развилка.

Все выскочили из машины, но никакого белого автомобиля здесь не оказалось.

Капитан огляделся, спрятал пистолет.

6

Заднее колесо прошло совсем рядом с лицом Зойки. Она закричала и зажмурилась, не грохот мотора удалился, и она открыла глаза. В крови и пыли она с трудом поднялась с асфальта, подошла к арыку и умылась. Стало немного легче.

А ещё Алик парил ей мозги Штатами. Он был убеждён, что обязательно туда уедет и её возьмёт с собой. Правда, ещё щерился при этом: «Там женюсь на миллионерше, а тебя брошу». Уехали в Штаты, покатались на «мерседесах»… Ждут там таких, как Алик, как же. Этот дебил сейчас бил её, как падаль, задавить хотел. Ты же, как сопля, ходил следом и предлагал «дружить», чего надо, так и не смог…

Она шла, спотыкаясь, плакала, растирая кровь и слёзы.

— Дебил, ребёнка убить хотел. Убить… Ребёнка, подонок… Силы покидали Зойку, она снова опускалась к каналу, умывалась, охлаждала ноги в прохладных чирчикских струях, снова поднималась и шла. Всхлипывания постепенно стихли, просохли слёзы. Она забыла, кто она и где она, шла как тень, ничего не видя перед собой, только бы добраться, доползти до того места, где оставили ребёнка.

Зойка хорошо помнит то место. Вот здесь они стояли. Деревья растут только с одной стороны, с другой канал. Вот это самое дерево. Ошибиться она не могла.

Но свёртка с ребёнком под деревом не оказалось.

Зойка села под тутовник на то самое месте, где лежал ребёнок, расплакалась в голос, уткнувшись в ладони. Куда же делся свёрток?

… Пулат Закиров обедать приезжает часа в два и отдыхает не меньше двух часов. В самую жару он из дома не выезжает. И без того в шесть утра он уже на ногах. Поест в обед, поспит, постелив курпачу прямо в воротах своего дома. А чему тут удивляться? Только в воротах и найдёшь хоть небольшой сквознячок. Хороша жизнь, когда и работаешь, и отдыхаешь в меру. Дом у Пулата большой, хозяйство крепкое. Детей у него… восемь, а девятого сейчас Мехринисо грудью кормит. Ничего, всех Пулат прокормит, колхозный механизатор.