Автостопом по восьмидесятым. Яшины рассказы 06
Шрифт:
Подходит, честь по форме отдает, что значит точно – стюп.
Говорит:
– Откуда вы будете, хлопцы?
Серега обернулся, прик отряхнул, спрятал.
Говорит:
– Из Москвы.
А я уточняю:
– Из Мосекавы.
Ибо мы уже давно с Серегой Москву в Мосекаву переименовали, на японский манер, так как собственно Москвой мы один пивняк у Белорусского вокзала называли.
Тут ментик и говорит, маленький:
– Ага… А знаете, что у нас в Питере за поссыку бывает?
Я говорю:
– Не знаю.
Он говорит:
–
Серега говорит:
– А если мы из Вильнюса?
Он говорит:
– Все равно – пять рублей.
Серега говорит:
– Так это же файф. А файфа у нас сегодня нет.
Тогда маленький мент, ментик этот вокруг нас обходит, голову задирает, глядя на нас, будто на большие деревья, и говорит:
– А вы случайно не гомики?
И тут мне словно в голову ударило, я понимаю, что этот мент потому такой маленький, что сам он гомик. И я говорю:
– Гомики мы! Как есть – гомики!
Мент маленький сразу как-то потеплел и подобрел, всем своим видом подтверждая мое предположение. Говорит:
– Ну, ладно. В честь праздника. Рубль давайте и валите, куда хотите.
Серега говорит:
– Понимаете, коллега, и рубля у нас нет.
Мент почесал репу под фуражкой, улыбнулся и сказал:
– Ну, ладно. Тогда просто валите.
И мы пошли. Отошли на несколько шагов, а он и кричит:
– Стойте!
Я подумал:
– Сейчас этот мент минет нам будет делать, Запорожье. Всё, думаю, стюп этому менту. Сейчас, как только он минет начнет делать, гусик несчастный, мы его схватим маленького, и прямо к нему в отделение отнесем, за то, что он гомик. Ведь в старые добрые времена эти дела были законом запрещены. И тогда другие менты этого маленького мента сами заберут.
Но не стал мент нам Запорожье делать, а спросил:
– А вы знаете, хлопцы, как это место в Ленинграде называется?
Мы говорим:
– Нет, не знаем.
Он говорит:
– Это место Пять Углов называется.
Мы Серегой переглянулись и плечами пожали, думаем:
– Ах, вот оно как называется. Вот почему тут так много углов.
И тут мент вдруг как запоет, как запляшет:
– В Ленинграде-городе,
у пяти углов,
получил по морде
Саша Соколов…
Тут мы Серегой еще выразительнее переглянулись, еще глубже плечами пожали, думаем:
– Чего это он тут пляшет и поет, этот маленький мент?
А все дело в том, что мы с Серегой не знали, что есть у Высоцкого такая песня, которую вся страна знает и поет, а Сашей Соколовым мы с Серегой одного писателя называли.
Тут наш маленький друг еще и пританцовывать начинает, и руками разводит, честь коротко отдает, песню эту поя. Вот, если бы мы знали, что такая песня есть, то поняли в чем тут дело. Но мы же не знали. И думали, что это он свою песню нам поет, которую на ходу сочиняет.
Пшикалка Часть восьмая
Вот, отведав по полной программе пляшущего мента, ворвались мы на вокзал, попросились к проводнице до Москвы. Милая, добрая женщина, не подозревая, что здесь происходит стюп, то есть, что мы в ее поезде стюпом едем, посмотрела на наши пиджаки и галстуки и впустила нас, и даже спрятала с риском для жизни в своем служебном купе. Ибо, как сказала она, на линии ожидались ревизоры. В таких случаях проводники либо отказывали в стюпе, либо по разным дырам стюпщиков рассовывали, даже в угольный шкаф порой запихивали. Я эту проводницу не случайно женщиной назвал, ибо была она уже в таких летах, что слово ченчина не подходило для нее.
И вот, сидим мы на каких-то мешках, а Серега и говорит:
– Яша. А мы ведь ни разу нашей Пшикалкой не попользовались.
Я говорю:
– Серега. А помнишь, как мы за Каролиной по всему старому Таллинну бегали, и Каролину из Пшикалки опрыскивали.
Серега говорит:
– Помню. Только Каролину эту Розалиной звали. И была она чуваком в розовой рубашке.
Я говорю:
– Серега, нет. Розалина этот был чуваком не в розовой, а желтой рубашке. Но это не важно. Пришла нам с тобой пора нашу Пшикалку освоить.
Достаем мы Пшикалку, берем со стола чайные стаканы, вытряхиваем в них одеколон Саша и выбухиваем нашу пшикалку.
Серега сказал:
– Наверное, этого мента так зовут – Саша Соколов. И он у Пяти углов по морде получил. Вот почему он так пляшет и поет. Маленький пляшущий мент.
Тут проводница входит, видит, что мы одеколон Саша воспиваем, настораживается и строгим голосом предлагает расплатиться.
Серега говорит:
– В каком смысле?
Бедная женщина за голову хватается, чуть не плачет:
– А я вас везла, за мешками прятала.
Жалко нам стало ее.
Серега говорит:
– А давайте мы вам, тетенька, нашу Пшикалку подарим. В этой Пшикалке настоящие французские духи. Их там еще на донышке много осталось. А стоит такое количество французских духов двести рублей.
Берет проводница Пшикалку, смотрит на нее, нюхает, болтает, к сердцу прижимает. Не верит она, что в Пшикалке французские духи, думает – там одеколон Саша.
Серега говорит:
– А давайте мы вам, тетенька, про камасутру расскажем.
Но не хочет она про камасутру слушать, машет рукой с Пшикалкой и выходит куда-то. Тут-то мы и поняли, что зря мы эту женщину жалели, ибо она за мужиками с пихвой в вагон ресторан бежит.
Сделали мы с Серегой ноги из этого купе, этого вагона, а потом и из этого поезда, вырвались на какой-то станции Угловка. И заслипили там, у титана, в маленьком сельском зале ожидания.
Пшикалка Часть девятая
Говорят, что когда мы с Серегой на станции Угловка слип у титана забили, духом одеколона Саша вся эта маленькая станция переполнена стала.