Айдол-ян. Книга 1
Шрифт:
– К сожалению, - говорит ДуНа, - он не получил никакой награды…
Вот оно даже как? – думаю я, кивая в ответ учительнице, - Произведение, удостоенное в моём мире всемирного признания и кучи наград, здесь, на местном конкурсе школьных литераторов, не «выбило» даже занюханного третьего места! Гримасы бытия или разность миров?
– А почему так случилось, сонбе-ним? – спрашиваю я, - Вы, случайно, не знаете?
– ЮнМи, мне жаль, - говорит учительница, внимательно смотря на меня и видимо выглядывая признаки огорчения, - но жюри решило, твоё произведение
Да наоборот мне кажется, что школьники моментом бы всё поняли. В школе как раз и начинаются те чудные времена, когда тебя «пинннают» за то, что ты отличаешься от других…
– …. И потом, ты написала свою работу на английском языке, - продолжает объяснять мне причины провала учительница, - к сожалению, не так много к Корее школьников, которые владеют иностранным языком так же свободно как ты.
В общем, понятно, - делаю я для себя вывод из полученной информации, но, вроде, это не всё, что мне хотели сказать? Сейчас перейдём к шоу?
Смотрю на замолчавшую ДуНа, учительница смотрит на меня, молчит.
– Спасибо, госпожа ДуНа, - благодарю я, - я всё поняла. Но, мне кажется, что вы хотели сказать что-то ещё?
– ЮнМи, не помню, говорила я тебе или нет, о моём хорошем знакомом в Америке, - отвечает учительница, - который увлекается фантастикой? Твоя работа произвела на него большое впечатление, и он хочет, чтобы о ней узнали другие люди…
… - речь идёт об издании твоего рассказа в Америке, - сделав паузу, видимо для того, чтобы в мой мозг лучше «всосалось» говорит ДуНа, строго смотря на меня.
Издание в Америке? Хм, почему бы и нет?
– А на каких условиях? – интересуюсь я у учительницы.
– Вот поэтому я и подошла с тобою говорить, - отвечает мне она, - Я не хочу быть посредником в деле, в котором мало понимаю. Мне сказали, что возможно, это может быть напечатано в бесплатном журнале для молодых авторов, возможно, оно будет частично платное, возможно, полностью платное. В зависимости от того, какие цели ставит перед собою автор. Нужно всё обсуждать и договариваться. Если тебе это интересно, тогда дай мне свою контактную информацию, и я передам её в Америку. Будешь разговаривать с мистером Сэмом сама. Если тебе это не интересно, то тогда закончим на этом наш разговор.
Я размышляю, смотря на возвращающуюся ЁнЭ. Когда она подходит ко мне, я уже принимаю решение
– ЁнЭ-сонбе, у меня есть какие-нибудь визитки, с моими координатами? На которых были бы записаны мой телефон или, электронная почта?
ЁнЭ, поздоровавшись с учительницей, отрицательно трясёт головой.
– Нет, - отвечает она, - по правилам, общение с артистом идёт только через агентство. Нельзя давать свои личные телефоны и адреса почты.
Понятно.
– Сонбе-ним, - поворачиваюсь я к учительнице, - если я попрошу у вас номер мистера Сэма, это будет корректно?
– Пожалуйста, - отвечает учительница, - только когда будешь звонить, помни про разницу во времени.
– Я пошлю предварительно перед
– Только не забудь, - говорит учительница, доставая свой телефон, чтобы посмотреть на нём номер Сэма, - у айдолов такая сумасшедшая жизнь…
Она диктует телефон ЁнЭ, а потом несколько секунд смотрит на меня, словно размышляя – говорить или не говорить?
– Я не хотела с тобой об этом говорить, - приняв решение всё же сказать, произносит она, - но я сейчас подумала, что мы можем с тобой больше не увидимся…
Я молча наклоняю голову, поняв, что неприятного разговора избежать не получится.
– На шоу, на всю страну, ты сказала глупость о литературе своего народа, ЮнМи, - говорит ДуНа, - назвав ненужным, то, что он создавал столетиями. Но это ты сделала не потому что глупа от природы, а потому, что дремуче невежественна. Я думаю так потому, что ты написала книгу. Будь ты просто глупой, у тебя это бы не вышло. Возможно, причиной твоего неприятия прошлого является твой подростковый максимализм. Я надеюсь на то, что ты повзрослеешь, станешь умнее и однажды поймёшь, что сказала глупость и раскаешься…
ДуНа смотрит на меня, я молчу, ожидая финальных фраз от собеседницы и не ошибаюсь.
– Пока же я, - продолжает она, - как учитель, очень огорчена легкомысленностью своей ученицы. Тем, что она не слышала моих слов и не смогла воспринять даже крупицы из тех знаний, что я стремилась ей передать…
– Простите, госпожа учитель, что не оправдала ваших надежд, - вздохнув, говорю я и кланяюсь, краем глаза замечая закушенную нижнюю губу ЁнЭ.
Чувствую себя неловко. Я, вроде бы прав, когда вещал на шоу, но, перед человеком, который всю свою жизнь посвятил литературе, которую я предложил «выкинуть всю и сразу», неудобно.
– Желаю тебе удачи, ЮнМи, - говорит мне ДуНа, - жаль, что у нас было с тобой мало времени на общение. Уверена, будь его больше, я бы смогла открыть тебе красоту литературы, и ты не была бы столь категоричной в своих суждениях. Но, что ж? Видимо, жизнь хочет, чтобы ты поняла всё сама. Кан КёНэ ведь тоже, не имела наставника, но её книги входят в золотой фонд корейской литературы. Пусть это случиться и с твоим произведением. Возможно, время изменилось и теперь нужно писать книги не так, как делось раньше. Посмотрим… Хоть я очень недовольна тобой, но всё равно, ЮнМи… Файтинг!
Учитель делает правой рукой жест-пожелание и весело улыбается мне.
– Файтинг, госпожа учитель! – отвечаю я ей аналогичным жестом, неожиданно чувствуя, как почему-то защипало в носу.
Словно слёзы в глазах появились.
(несколько позже. Возле школьной доски почета, на которой вывешены портреты знаменитых учеников «Кирин»)
– А где же твой портрет? – обернувшись ко мне недоумённо спрашивает у меня СунОк.
Смотрю на доску, ещё обегая её глазами. Да, нету… Ли ХеРин – «висит», а меня – «нету» …