Айя
Шрифт:
— Разве, ты и твои приближенные уже не вынесли его? — спросила Айрин, поворачиваясь и глядя на бездыханное тело Айи. — Вернется она или нет, — значения не имеет. — Предрешенную судьбу не изменить.
Орайя посмотрел на Айрин и, вновь сжал стопы Айи.
— Что ты делаешь? — более спокойным тоном спросил Райвен.
— Бужу ее, — ответил Орайя и продолжил свои манипуляции с ногами девушки.
— Массаж здесь не поможет!!!
Орайя ослабил хват и вновь прикоснулся к пальцам Айи.
— У тебя пока не получилось призвать ее. Посмотрим,
Райвен отвернулся и отошел к стене. Орайя выдохнул и, оставив ноги девушки в покое, подошел к изголовью кровати. Получиться ли у него? А если получиться? Значит, действительно есть что-то… Не простые фантазии или увлечение…
Орайя закрыл глаза и начал слушать. Писк мониторов, шуршание халатов на медперсонале, нагнетатель давления в аппарате искусственной вентиляции легких, размеренное дыхание Айрин, стоящей за его спиной, и трепыхание в груди Айи, такое надрывное, словно последние минуты или секунды остались до того момента, когда сердце девушки сдастся и прекратит свою борьбу.
Не может тело существовать без оболочки. Но оболочка вполне может прожить без тела несколько часов. Была причина, по которой Айя медлила со своим возвращением. Юга, у нее могла быть тысяча таких причин. «Шестерка». Она засмеялась, когда он назвал ее доносчицей. «А в этом что-то есть…» — произнесла тогда она. «В этом что-то есть». Орайя поднес руку и прижал свою ладонь к ожогам на ее груди. Он чувствовал, каким должен быть ритм жизни. Он знал, каким хочет слышать его.
Тело Айи вздрогнуло, и тоненькая ручка взметнулась в воздухе.
— Юга… — произнес Паттерсон, глядя на монитор, который показывал четкое размеренное сердцебиение.
Орайя не знал всех тех причин, по которым она хотела остаться там. Обида и разочарование, безусловно, были в этом длинном списке. Но одну, самую важную причину, ради которой она должна была вернуться, он знал точно. Склонившись над ее телом, он прикоснулся губами к ее уху и прошептал свое заключение той, что внимательно слушала его с другой стороны.
Самостоятельный вздох и широко распахнутые синие глаза стали для Орайи ответом.
— Тише, девочка, — произнес Паттерсон, наклоняясь к ней. — Успокойся. Трубку мы уберем позже.
Айя начала шарить руками по простыне, пытаясь найти что-то. В этот момент Орайя отошел от ее кровати и, взглянув на Райвена, направился к двери.
Девушка повернула голову и увидела, как он уходит прочь. Сжав простынь, она застонала, пытаясь что-то сказать.
— Это все? — прошипел Райвен в спину Орайе.
— Я не играю с людьми, — ответил Сиа. — Она знает, почему вернулась, а я знаю, для чего позвал ее.
— Значит, тебе на самом деле плевать?
— Мне не плевать на этот Мир. Остальное — не имеет значение в контексте данной ситуации.
Паола поднялась на ноги и кивнула Орайе.
— Спасибо… — прошептала она.
Айя услышала каждое слово Орайи, обращенное к Райвену. Закрыв глаза, она расслабилась и отвернулась. Он все понял. Когда это произошло? И имеет ли значение сейчас? Все решили за нее. Все обыграли за ее спиной. И никто не задумался о ее чувствах. Зачем? К чему? Айя никогда не плакала на людях. В тишине, в одиночестве — да, но не в присутствие посторонних. Потому она снова распахнула свои глаза и уставилась в потолок. Она — не одна. Она — среди свидетелей.
«Делай то, что должна. Иначе, погибнут те, кто ни в чем не виноват». Она знала, почему вернулась, а он знал, для чего позвал ее. У каждого — своя ноша, и доволочь ее до конца — вот обязанность, которую возложил на них Создатель.
Айрин прикоснулась к руке девушке и сжала ее в своей ладони.
— Верное решение, — произнесла сайкаирянка и вышла из палаты следом за Орайей.
Орайя вошел в отсек первым и, пропустив Айрин, остановился у двери, склоняя свою голову. Эта тишина… Она убивала живых… Она губила веру в себя, в свои силы и выставляла беспомощность напоказ, напоминая о том, что все они, рано или поздно, закончат свой путь одинаково.
Йори лежал на кровати Террея, вжимаясь носом в подушку матриати. Почему вещи, к которым мы прикасаемся, хранят на себе наш аромат? Йори задавал себе этот вопрос. Глупый, бессмысленный вопрос… Влажные пятна начали расползаться по белой наволочке, и Йори закрыл глаза. На миг показалось, что Террей лежит рядом с ним. Что сейчас он неуклюже повернется в постели и обязательно заденет Йори плечом. «Извини», — прошепчет он и отвернется. А Йори протянет руку и погладит его по волосам. Террей как всегда что-нибудь пробурчит, но Йори придвинется ближе и прикоснется губами к его шее, утыкаясь носом в затылок. «Извращенец», — прошепчет Террей и перевернется, прижимая Йори к матрацу и целуя в ответ. Йори открыл глаза. Никого рядом. Никого…
Данфейт сидела на полу, глядя на кровать Эрики. Орайя прошел мимо нее и присел напротив. Ее глаза… Они были пустыми. Всегда искрящиеся, наполненные эмоциями, они казались теперь умирающими. Свет жизни этих глаз угасал так же медленно и плавно, как меркло освещение в театре перед началом представления. Только не начало спектакля это было для Данфейт, а его конец.
Орайя видел, как Кимао, сидя рядом с ней, пытаясь протянуть ладонь и погладить пальцы матриати. Но она, словно предвидя это наперед, то и дело убирала свою руку.
— У нас есть человек, который может путешествовать на Сатрион и обратно, оставаясь при этом в живых, — произнесла Айрин. — Думаю, этот человек сможет ответить, где теперь они и что с ними случилось.
— О ком ты говоришь? — прошептала Данфейт.
— Об Айе Гвен. Она — этот человек.
Данфейт подняла свои глаза и посмотрела на сестру.
— Где она?
— Сейчас ты не сможешь поговорить с ней.
— Почему?
— Потому что она в реанимации, — ответил за Айрин Орайя.