Айя
Шрифт:
— То есть, они стали выделять тех, кому можно вернуться, а кому — нельзя? — подал голос Йори.
— Именно. Есть тело — пожалуйста, нет тела — не повезло. Этот подход стал одной из предпосылок к началу войны между I-ho и детьми Амира.
— Какой войны? — не понял Орайя.
— Мне было всего четыре, когда она началась. И, если честно, я совсем ее не помню. В общем, отцы Великих Семей ami, которые помогли построить семь городов для детей Амира, подняли бунт. Их не устраивало, что новые жители I-ho используют коренное население в своих целях, влияя на слабых. Пока существовала иллюзия взаимного согласия на это влияние, Великие Семьи терпели. Когда же они узнали о том, что большинство чужаков в буквальном смысле блокируют сознание коренных и те, в результате, утрачивают свое «я», терпению отцов пришел конец. В ходе
— И как заблудшие относятся к этому? Хранители равновесия ведь должны наведываться и в их города?
— Раньше заблудшим было все равно. После окончания войны с народом I-ho праведники подняли вопрос о статусе ami в четырех городах. «Новая жизнь — новые законы», — говорили они. Печальный опыт подавления зрячими их матриати довлел на их совесть, и они решили отказаться от инициализации ami как таковой, оставив за собой право лишь изредка влиять на коренных. Каждое из этих «влияний» они регламентировали в своем Законе Равновесия. Например, поступая на службу к управленцам города, будь готов к тому, что можешь оглохнуть или ослепнуть на некоторое время. В этот Закон вошли и положения, которые освещали права и обязанности матриати, зрячих и аркаинов. Этот Закон стал постулатом, на основе которого праведники пытались создать равноправное общество. Одни дети Амира приняли этот закон, другие — нет. В общем, произошел раскол. Те, кто хотели жить согласно новым правилам, ушли в Солерон и Изон. Поскольку они примкнули к праведникам и их Закону, их тоже стали называть «праведниками». Не сложно догадаться, как назвали тех, кто решил остаться в Ероне и Тарто.
— «Заблудшие», — произнес Йори.
— Да. Их всех назвали «заблудшими». В общем, отношения между городами были напряженными, но все же, никто не лез на рожон. Врата каждого из городов были открыты для хранителей равновесия. Пока, семь лет назад, что-то пошло не так. Заблудшие изолировали Ерон и Тарто от посвященных. Два города заблудших против двух городов праведников. Четыре года назад Ерон и Тарто без предупреждения напали на Солерон. Вырезав практически всех праведников, они объявили город своим. Все мирное население Солерона было инициировано и порабощено.
— А в чем заключается «инициирование»? — спросил Террей.
— Сильные зрячие проникают в сознание и стирают все воспоминания, подменяя их ложными. И, безусловно, они внушают своим жертвам страх. Я не знаю, почему фантомы таким изощренным образом убивают мирных людей. Но подозреваю, что именно на это их «запрограммировали».
— Месть — единственное, что интересует заблудших? — подал голос Йори.
— Месть и власть, я полагаю. Ничего кроме.
— Скажи, а почему вообще ami начали контролировать перемещения оболочек. Пусть бы Внешний Мир сам с этим разбирался. Какое им до этого дело?
— Я могу ответить на этот вопрос с точки зрения двух мировоззрений: моего и народа ami.
— Мы слушаем, — улыбнулся Орайя.
— Ami верят, что это — их предназначение. Они должны охранять Внешний Мир от незаконных перемещений, чтобы жить на земле I-ho. Для этого их сотворил…Амир.
— А твоя версия? — улыбнулся Орайя, зная, что вместо «Амир» она хотела сказать «Создатель».
— В «Летописи Времен» — священной книге ami, которую написали наши предки, — сказано, что когда ami перестали исполнять свои обязанности, на землю I-ho пришла засуха. Дождей не было около года, и народ ami почти что вымер. Я верю в это, потому как во время войны между детьми Амира и коренными, когда никто не контролировал перемещение оболочек, началась засуха. Вы еще не спрашивали себя, что такое I-ho? Что там, за горизонтом, что в небе, за золотыми облаками? Каждый из живущих здесь задавался этим вопросом. Я знаю лишь то, что I-ho — это планета, площадь которой сравнима со всеми обитаемыми и не обитаемыми планетами системы Амира. Слоеный торт Гроссиха. И мы — лишь второй слой. А сколько всего таких слоев? Я не знаю, да и вы — тоже. Я была там, в облаках. Летала туда, но так и не смогла вылететь за их границу. Чуть не погибла, если честно, — засмеялась Айя. — Но I-ho — это планета. Она круглая и существует по своим законам, с дождем или без него.
— Ты все-таки не ответила… — прошептал Орайя, сжимая ее стопы в своих руках.
— Ах, да… В общем, я полагаю, что убийство свободных оболочек высвобождает большое количество энергии в один момент. Бах! — и возникает сгусток в материи. Бах — бах — бах, — и выделяется достаточное количество энергии для создания грозовой тучи. Бах — бах — бах — бах, — и пошел дождь. Если пустить перемещение оболочек на самотек, в этом мире будут погибать лишь слабые оболочки, те, которых вытолкнули из их тел, а это, в основном, — младенцы. И тогда энергии станет не достаточно. Нет энергии — нет дождя. Сейчас время засухи. И она началась два месяца назад. Именно два месяца назад заблудшие начали убивать праведников в пустыне. Вот так, — вздохнула Айя.
— Объясни мне тогда, — обратился к ней Орайя, продолжая массировать ее ноющие стопы, — почему праведники сдались на милость судьбе и не приняли меры еще тогда, когда Солерон был свободен? Почему ничего не сделали, когда его поработили? Почему и пальцем не пошевелили, когда праведников начали убивать в пустыне? Почему только сейчас твоя мать собрала армию? Почему, Айя?
— Мне не известен ответ, Орайя. Квартли Соу — Пастырь Изона. Есть еще и Совет Праведников в составе десяти человек. Правда, последние пять лет их всего восемь, ведь Учитель и его сестра Паола ушли вместе со мной, но все равно. Решения принимают они. Солерон пал, потому что они просчитались, полагая, что заблудшие не станут нападать на своих же. Но, как видишь, поступки свидетельствуют об обратном. Почему мама не собрала армию после падения Солерона? Ответ прост, Орайя. Изон все еще не пленен только потому, что не представляет опасности для заблудших. У нас есть сильные зрячие, но их всего лишь пятьдесят человек. Пятьдесят против сотен и тысяч таких же сильных заблудших. Эта война… Этот первоисточник… Мама говорит, что собрала армию. Но, она лучше, чем кто-либо другой, понимает, что это — армия смертников, которые не вернутся с поля боя домой. У них — одна цель. Разрушить проход. Только это и ничего больше. Последний стон перед неминуемой гибелью Изона. Вот почему информация о точном месте расположения первоисточника имеет такое огромное значение. Один бой, один пчелиный укус в большое тело заблудших, но он должен быть направлен прямо в сердце — их первоисточник. Никто не знает, что будет после этого. Ни мама, ни Совет Праведников, ни я. Мы только надеемся, что Амир пошлет нам Спасителя, который сможет изменить ход этой печальной истории, — Айя подняла глаза на Орайю и смолкла.
— Значит, послезавтра мы все умрем по-настоящему? — разрушил всеобщее молчание Террей.
— Возможно, — выдохнула Айя.
— Что ж, тогда мне еще многое нужно успеть! — улыбнулся Террей, глядя на Йори. — Ты со мной? Или есть другие планы?
— Многое успеть, говоришь… — улыбнулся в ответ Йори. — Тогда, стоит поторопиться!
Йори и Террей подорвались со своих мест и, не прощаясь, скрылись с глаз долой.
Айя не смогла не рассмеяться.
— Как представлю, что они там делают друг с другом, становится не по себе — улыбнулся Орайя. — А ведь я сплю у них за стеной!
— Можешь прилечь внизу, если страдаешь гомофобией.
Айя поставила пустой бокал на пол и откинулась на борт ванной.
— Не хочу я спать внизу, — серьезным тоном произнес Орайя.
— Да, что ты! — расхохоталась Айя, обрызгивая его водой.
— Нет, внизу не хочу спать! — засмеялся Орайя, и, резко потянув ее за щиколотки, погрузил в воду.
Они обливали друг друга и топили. Они смеялись и дурачились, как дети, как люди, обреченные на погибель, у которых не осталось ничего, кроме этих моментов их простой и беззаботной жизни. Последний выход на сцену, после которого занавес рухнет, и спектакль будет окончен.
Наконец, их силы иссякли, и на смену веселью пришла усталость.
Айя улеглась поперек ванной, расслабляясь в воде и совершенно не обращая внимания на тот факт, что лежит практически на Орайе, и он поглаживает руками ее обнаженный живот. Нет, она, конечно, задумывалась над этим. Очень даже сильно задумывалась, но предпочитала молчать и наслаждаться моментом.
— Я хочу прикоснуться к твоим волосам, — произнес Орайя, подтягивая ее поближе к себе и склоняясь к самому уху.
— Зачем?