Аз Бога Ведаю!

Алексеев Сергей Трофимович

И каган сделал шаг с ожиданием кары божьей, но ничего не произошло. Следующий шаг он ступил более уверенно – небеса молчали! Тогда он снял со стены светоч и, освещая лестницу впереди себя, взошел к двери, за которой начиналось подзвездное пространство. Жертвенник, куда он обязан был ссыпать с вьюков принесенное золото, был пуст. Золотой телец, оставленный здесь в прошлый раз, был уже съеден.

Богоподобный приблизился к двери, приник к ней ухом и стал слушать. Неясный шорох и хруст напоминали скудное застолье рохданита: должно быть, подзвездный грыз сухую корку… Готовый к земному поклону, каган толкнул дверь и ступил через порог, и в тот же миг почувствовал, что в подзвездном пространстве пусто. На столе среди объедков пищи сидела огромная крыса, которая при появлении богоносного спрыгнула

на каменный пол и исчезла в темноте: светочи не горели под куполом, свет падал лишь от того, что принес с собой каган. И все-таки, ожидая окрика, он обошел небесное жилище рохданитов и никого не обнаружил. Всякий звук гулко отдавался под сводом, одного светоча не хватало, чтобы озарить все пространство, и богоподобный возжег семисвечники, стоящие на каменных столбах у стен.

Желание проникнуть в таинственное существование рохданитов в первый миг затмило разум. Осмотревшись, он сначала сел на мраморную скамью возле стола – на место, где восседал подзвездный владыка, – и ничего, кроме каменного холода, не ощутил. Потом он взял со стола сухарь, похожий на глину, и отгрыз несколько крошек – пресная маца показалась ему безвкусной и горьковатой – ничего боговдохновенного не происходило. Тогда каган открыл ковчег, стоящий тут же, и нащупал тугой пергаментный свиток. Вот он, магический список Великих Таинств! Дрожащей рукой он извлек его и развернул…

Перед богоподобным оказался Закон Моисея – скрижали, принесенные с горы Синай, то, что по обыкновению хранится в ковчегах, и что с младенчества изучает всякий иудей.

Схватываясь досадой и разочарованием, богоподобный перекрутил весь свиток и более ничего не нашел. Потом он помазался миром из сосуда, перебрал на столе никчемные вещи – старый деревянный гребень, шило, костяную пряжку, источенный и поржавевший нож, несколько больших, гнутых гвоздей и палочек для письма. Ничего магического или таинственного он не узрел под звездным куполом! Вконец смущенный, каган осмотрел стены, однако кирпичные своды были ровными и одинаково подернутыми слоем пыли и копоти. Взгляд его поднялся выше к самому куполу, и тут он неожиданно обнаружил, что над головой не видно сияющей звезды! А богоподобный помнил, что она сияла, когда здесь был рохданит.

В следующий миг он уже стоял на коленях, воздев руки к небу. Вот как проявился гнев господен! Подзвездное пространство оставлено рохданитами, а Хазария – богом! Подтвердились прежние опасения: игрок в кости опорочил перед всевышним кагана и его государство! И поделом ему, нечестивцу, возымевшему гордыню и жажду познать сакральную божественную суть рохданита – божью ипостась на земле…

Оставив жилище владык, богоносный бежал прочь и оказался в своем тронном зале. Он упал перед алтарем и истово молился весь остаток дня и ночь. Наутро же он вспомнил о дарах, что все еще лежали во вьюках у лестницы, и, словно черный хазарин на пристани, стал взваливать на плечи тяжелые вьюки и поднимать их к жертвеннику у дверей. Возложив все золото, он вызвал каган-бека и велел немедля доставить ему недостающее. Пока Приобщенный Шад рыскал по Саркелу, богоподобный вновь молился и каялся, проклиная свое любопытство и порочную жажду знаний того, что недоступно даже кагану.

Оставив жилище владык, богоносный бежал прочь и оказался в своем тронном зале. Он упал перед алтарем и истово молился весь остаток дня и ночь. Наутро же он вспомнил о дарах, что все еще лежали во вьюках у лестницы, и, словно черный хазарин на пристани, стал взваливать на плечи тяжелые вьюки и поднимать их к жертвеннику у дверей. Возложив все золото, он вызвал каган-бека и велел немедля доставить ему недостающее. Пока Приобщенный Шад рыскал по Саркелу, богоподобный вновь молился и каялся, проклиная свое любопытство и порочную жажду знаний того, что недоступно даже кагану.

Господь безмолвствовал…

Явившийся к нему каган-бек виновато повалился в ноги и сообщил, что нужного количества золота в казне Саркела нет, поскольку все добываемые драгоценности от таможенных сборов и дани с подданных народов переправляются в Итиль, в распоряжение казна – кагана. Однако золото можно собрать с богатых купцов и вельмож, на что потребуется высочайшее повеление богоподобного. Каган повелел сделать

это, и в тот же час кундур-каганы рьяно взялись растрясать кошельки белых хазар. А чтобы они были сговорчивее и не скупились, раввины указывали на башню и восклицали:

– Вы прогневили господа! Звезда погасла! Пожертвуйте десятину всевышнему! Воздайте творцу и воздается вам! Великий богоносный каган молится за вас!

Жители Саркела отличались невероятной скупостью и, как всякие скряги, носили на себе тряпье вместо одежд и деревянные сандалеты. Они клялись и божились, что живут скудно, нищенски и только ради исполнения воли богоподобного кагана Иосифа бен

Аарона приносят последние монеты и незатейливые украшения из золота. Лишь к исходу дня, когда кундур-каганы взялись было за плети, а раввины охрипли от возгласов и мольбы, недостающая сумма жертвы была собрана и передана Приобщенному Шаду. Тот поспешил к башне и напоролся на глухое недовольство владыки. Богоносный, поджидая золото, все слышал и все видел из бойницы тронного зала. Он знал, .что белые хазары Саркела обладают несметными сокровищами и каждый из них мог бы один пожертвовать недостающую сумму без ущерба для себя. Завидев же скупость жителей, их мольбы и стенания, каган оскорбился и неожиданно согласился с рохданитом, игроком в кости; только рабская суть могла породить эту вселенскую жадность и скряжистость в богоизбранном народе. Благородный и вольный человек всегда предпочтет господа, а не кумира – золотого тельца. О, несчастный рохданит Моисей! Не зря он разгневался на свой народ, когда вернулся с горы Синайской – с горы Элогима – и разбил скрижали. Достоин ли народ божественного закона, если предал вождя своего и отдался во власть золота? Точно так же сейчас хазары предавали своего кагана, неустанно молящегося об угаснувшей звезде и о благополучии священной Хазарии.

– Они рабы, – шептал он, слушая причеты раввинов и грозные окрики кундур-каганов. – Даже поганые булгары благороднее и щедрее… Но я избавлю их от рабства! Я сделаю вольным хазарский народ!

Возложив на жертвенник всю десятину целиком, богоносный не стал более искушать судьбу и, даже не притронувшись к заветной двери, спустился в тронный зал. И – еще одна ночь прошла в молитвах и покаянии. Наутро, чуть свет, многие горожане вышли из своих домов, чтобы посмотреть, не засветилась ли звезда над башней, и скоро к богоносному едва не вбежал каган-бек.

– Горит! – крикнул он, очищая себя огнем. – Слава всевышнему! Народ торжествует и воздает тебе хвалу! Позри!

Каган приблизился к бойнице: жители Саркела ликовали с такой же страстью и силой, как вчера плакали и стенали, не желая давать золото.

– Рабы, – вымолвил богоносный, хотя сам ощутил торжество: господь снизошел к хазарам! Знать, вернулся и подзвездный владыка…

Он отослал каган-бека, с благоговением нарядился в голубой хитон и, помолясь, ступил на лестницу. Теперь он поднимался в согласии с ритуалом и мысленно уже беседовал с рохданитом. Если под куполом вновь окажется игрок в кости, то богоподобный повинится перед ним, раскается и испросит совета, как исторгнуть рабство из хазарского народа, ибо покуда оно существует, не может быть и речи об управлении миром. Он пережил период юношеского безрассудства, когда внезапная и беспредельная власть над смертными затмевает разум и искажает мировосприятие. Теперь он хотел идти к всемирному владычеству через долгий и скрупулезный труд, сравнимый разве что с трудом ваятеля, и этот путь должен был понравиться рохданиту. Восставшая на Севере заря угасла, и теперь ничто не волновало кагана и ничто не угрожало Хазарии.

Он одолел последний изгиб лестницы и, ступив к заветной двери, увидел, что золота на жертвеннике нет – господь принял великие дары! Мысленно прочитав молитву, каган вошел в подзвездное пространство и, ритуально поклонившись, застыл на пороге…

Спиной к нему на толстых, волосатых ногах стоял римский легионер. Мощный торс охватывали доспехи из воловьей кожи с металлическими пластинами, нечто подобное было на запястьях и щиколотках, а голову венчал шлем с гребнем и поднятым забралом. Он был воплощением воинственного духа и мужской силы. Обнаженные участки тела были натерты какой-то мазью, так что рохданит-легионер блестел, как статуя.