Азъ есмь Софья. Крылья Руси

Гончарова Галина Дмитриевна

И этим все сказано.

* * *

– Мария, милая, ты не могла бы навестить Марию-Луизу?

Маша с интересом посмотрела на супруга.

– Что случилось?

– Она уже третий день бьется в истерике.

Хм-м… это серьезно. Более чем, учитывая, что испанский двор – место своеобразное. Но если королеву не могут привести в чувство даже ее придворные дамы?!

Хотя о причинах Мария догадывалась.

– Ладно, я схожу. А что говорит Карлос?

– Племянник сам в недоумении…

Маша

усмехнулась, вспоминая, как она удивлялась этому «дядя – племянник» между братьями. Потом поняла. Этикет-с…

Невежливо при живой-то королеве говорить о незаконном королевском сыне, вот и называли вежливо – племянником. Опять же, когда один брат старше другого на четверть века, отношения братскими уже не будут. А будут именно такими – опека с одной стороны и уважение с другой. Это в лучшем случае.

Маша покивала и решила сходить, навестить «племянницу». Хотя будет ли толк?

При всем внешнем обаянии, красоте и доброте, Мария-Луиза была достаточно сложным человеком. Не бывает простодушных принцесс, тем более – французских. Притворялась она виртуозно, а уж что творилось у нее в душе?

Вот и сейчас она попросту рыдала. Не кричала, не пыталась кого-то обвинить или рассказать, что ее расстроило, – рыдала. В три ручья.

Маша честно попыталась ее утешить, но как?! Как успокоить женщину, которая просто изображает слезоразлив? А из-за чего?

А неизвестно!

То ли хомячок сдох, то ли пуговица отлетела… Догадка у Маши была. Но утешать женщину, которая мечтала о ее смерти? И смерти ее детей? Мол, не страшно, что умер Людовик, все равно вы на небесах встретитесь. Так, что ли?

Неубедительно.

Так и не вышло приличного утешения.

Дон Хуан искренне расстроился. Карлоса он любил и хотел, чтобы у короля все было в порядке. А какой тут порядок? Но потом рассудил, что слез в любой женщине не больше ведра, выплачется – успокоится и вообще, истерики лучше лечить пощечинами, а не поглаживаниями… И махнул рукой.

И верно.

Спустя неделю Мария-Луиза успокоилась. Но вот прежнего огня и живости в ней не осталось. Теперь это был лишь слепок той Марии-Луизы. Оно и понятно. Насколько уж там была любовь со стороны дофина – неизвестно, но принцесса явно его любила. А может, и он тоже? Бросился ведь Людовик ей на помощь! Или это просто сработали воспоминания о счастливых детских днях? Даже если и так… Детство – важный кусочек нашей жизни. Легкий, счастливый, беззаботный, и теряя кого-то из той, счастливой поры, мы теряем часть себя. И это – больно. Очень больно.

Сочувствовала ли ей Маша?

О нет. Слишком памятны были те секунды, когда она не знала, где спрятать детей. И думала, что умрет сама, но выиграть бы время. И все это по милости позавидовавшей чужому счастью стервозы?!

Хватит с нее и того, что не злорадствовала.

* * *

– Что

случилось?

Алексей не любил, когда их работу прерывали. Он, Иван, Софья… время от времени им требовалось поработать вместе. И бояре давно уже знали: не стоит лезть в этот момент к государю. Но… Видимо, что-то такое было у Федора Ромодановского, что он рискнул царской немилостью.

– Яков умер.

Иван присвистнул. Софья потерла руки.

– Подробности?

– Все сложно. Яков умер, а его вдова бежала из страны.

Софья усмехнулась. Она лично давала Анне добро на такое решение, но…

– Подробности?

– Говорят, что короля отравили. Имена называют самые разные, а уж кто там, что там…

– Пусть сами разбираются. Главное, чтобы долго заняты были.

– Монмут счастлив. Уже сделал шотландцам предложение вассалитета, но пока его никто не оценил.

– А почему бежала вдова? – заинтересовался Иван.

– Говорят, она беременна.

– От Якова? – улыбаясь, уточнил Алексей.

Ромодановский только руками развел.

– Зачат-то ребенок точно при жизни Якова. А дальше… Все в руках божьих!

Софья тоже улыбнулась.

– Где вдова – неясно. Но в Шотландии она была бы игрушкой. А на континенте… Там возможны комбинации и варианты.

– Тебе – да вдруг неясно? – усомнился государь.

– Может быть, – Софья накрутила на палец кончик косы, – она объявится во Франции? Кто знает… Людовику надо чем-то заниматься. И если родится мальчик, и если родится девочка…

– Соня, ты – чудовище! – высказался Иван.

Но звучало это так восхищенно, что никто не поверил.

Сколько времени собачатся англичане и французы? И тут Людовику в руки сваливается – ЭТО! И, в общем-то, все правильно. В Испании без него разберутся, а вот в Англии и Шотландии…

Какой простор для комбинаций! Сколько вариантов! Например, война за шотландское наследство! С кем?

О, тут тоже хватает претендентов! Швеция, Дания, Монмут… Восхитительно! А ведь Людовик – католик, считай, ирландцы его уже полюбят, а вот протестанты – не примут. К тому же он не сам по себе придет, а как опекун законного короля. Последнего Стюарта! Как много интересного может получиться!

Ромодановский ушел. Алексей посмотрел ему вслед.

– Как там у него с Любавой?

– Великолепно. Душа в душу, разве что без детей. Но это им жить не мешает. У нее есть Володя с Наташей, у него жена рожает чуть ли не каждые два года – разве плохо? И никакой ревности! Человек на работе, в Кремле, все прекрасно все понимают. А чем он тут занимается между работой – его личное дело.

– И все же дона Хуана мне жаль, – вздохнул Ваня, – там была такая любовь…

Софья подошла к мужу, приобняла за плечи.