Аз воздам
Шрифт:
Мерлен дал мне эту бумагу, полагая, что кто-нибудь из нас узнает почерк.
Деруледе протянул руку, чтобы взять листок, но в этот момент взглянул на Джульетту и остолбенел – вскочив с кресла, она в мгновение ока очутилась рядом с Анной Ми. В комнате наступила мертвая тишина, и в эту страшную минуту Деруледе на лице Джульетты прочел все. Это была молния, поразившая его идеал, его счастье, его божество. Мадонна умерла. Перед ним стояла только прекрасная женщина, которой он был готов отдать все сокровища своей любви. Так вот награда за спасение жизни, за нежную любовь и гостеприимство!
Она уже не старалась скрыть свою вину и беспомощно смотрела на Деруледе, словно у него же молила защиты от дальнейших оскорблений. Может быть, она надеялась, что его любовь слишком велика, чтобы исчезнуть безвозвратно.
– Дай мне эту бумагу, Анна Ми. Может быть, мне удастся узнать почерк моего злейшего врага.
– Теперь это уже лишнее, – медленно проговорила Анна Ми, бросая бумагу и не сводя взора с Джульетты.
Деруледе поднял бумагу, развернул и. увидел, что это чистый лист.
– Да на ней ничего не написано! – вырвалось у него.
– Ничего, кроме истории предательства, – с торжеством ответила Анна Ми.
– То, что вы сделали, чудовищно и позорно, Анна Ми.
– Возможно, но я узнала правду.
Она уличила-таки предательницу, унизив ее в глазах любившего ее человека. Идол упал с пьедестала. Но, подняв взор на Деруледе, она поняла, что разбила его жизнь.
Его лицо сразу как-то осунулось. На нем выразилось глубокое отчаяние.
Джульетта не отрывала от него взора, но ни о чем не думала, ничего не сознавала, только чувствовала в душе одну сплошную ужасную пустоту.
Деруледе невольно вспомнил о спрятанном Джульеттой портфеле. Но он не смог допустить возможности внезапного полного перерождения Джульетты, не смог поверить в ее любовь к нему, в ее отчаяние и желание спасти его. Он невольно пришел к заключению, что, вторгнувшись в его дом, Джульетта издевалась над ним и над его любовью. Он еще раз взглянул на нее, и она прочла в его глазах такой глубокий укор, что, внезапно выйдя из своего оцепенения, бросилась перед ним на колени, и ее белокурая головка склонилась до земли под бременем вины и позора.
Деруледе не шевельнулся, не поспешил поднять девушку, и только раздавшиеся на лестнице шаги заставили ее быстро встать на ноги.
Она исполнила свой долг. Раскаявшаяся, униженная, она теперь была готова к искуплению.
Приход Мерлена положил конец тяжелой сцене.
– Гражданин депутат, – обратился он к Деруледе, – могу сообщить вам приятное известие – мы не нашли ничего предосудительного, но я все-таки должен доставить вас в Комитет общественной безопасности.
Деруледе достаточно владел собой, чтобы не показать перед Мерленом ни удивления, ни удовлетворения, но не мог понять, каким образом не нашли его портфеля. Он мог лишь радоваться тому, что опасность более не грозила ни его матери, ни Анне Ми, ни гостье, имевшей право на его покровительство.
Обнимая на прощание мать и пожимая руку двоюродной сестре в присутствии Мерлена, Деруледе ничего не мог сказать им в утешение. Проходя мимо Джульетты, он поклонился и едва слышно прошептал: «Прощайте!» Она молчала, и только в ее глазах он прочел ответ на свое прощальное приветствие.
Шаги Деруледе и его конвоя гулко раздались по лестнице, затем открылась и захлопнулась входная дверь, и все смолкло.
Весть о том, что сам Мерлен в доме Деруледе, сильно взволновала чернь.
– Самого его на фонарь, старую гадину! – кричали уличные мегеры, грозя Мерлену кулаками.
Одно слово Деруледе вызвало бы целый бунт, а самозащита от черни в то время считалась изменой народу. Но Деруледе молчал.
Отпустив его в сопровождении двух солдат следовать в заседание Комитета общественной безопасности, Мерлен поспешил вернуться в дом ненавистного депутата.
– Это – ваши бумаги? – грубо спросил он Джульетту, почти в лицо бросив ей портфель.
– Да.
– Надеюсь, вы знаете, где они найдены?
– Знаю.
– Что вы жгли в своей печке?
– Любовные письма, которые мне хотелось уничтожить.
– Кто же ваш любовник? Деруледе? Это были его письма?
– Нет.
– Так у вас несколько возлюбленных? – И Мерлен с гадкой улыбкой близко подошел к Джульетте.
Своей грубой рукой он взял ее за подбородок, стараясь заставить смотреть ему прямо в глаза. Она вся задрожала от этого прикосновения… И такому негодяю она предала любимого!
– Так у вас были еще любовники? И вы сами хотели избавиться от одного, чтобы дать дорогу другому? Не правда ли?.. Ну, правда это? – проговорил он, хватая Джульетту за руку так, что девушка чуть не вскрикнула от боли.
– Да, – решительно сказала она.
– А известно ли вам, что гражданина депутата Деруледе нельзя послать на гильотину по одному только подозрению? А? Знали вы это, когда писали свой донос на него?
– Нет, не знала.
– А знали, что он невиновен?
– Да, знала.
– Почему же вы сожгли свои любовные письма?
– Я боялась, что их найдут и покажут гражданину Деруледе.
– Прекрасная комбинация! – обратился Мерлен к двум женщинам, которые, бледные и растерянные, сидели в углу комнаты, ничего не понимая из этого страшного допроса.
– Ну, а знаете ли вы, прелестная аристократка, что весьма неблагоразумно с вашей стороны смеяться над Комитетом общественной безопасности или без основания доносить на одного из народных представителей?
– Знаю, что вам необходимо выместить на ком-нибудь свой неудачный день, – спокойно ответила Джульетта, – и для этой цели вы избрали меня…
– Довольно! – грубо прервал ее Мерлен. – Мне некогда терять с вами время. Извольте следовать за мной.
– Я готова, но могу ли я сказать несколько слов друзьям?