Аз воздам
Шрифт:
И сквозь непринужденную легкость тона его юные лейтенанты почувствовали сквозящие нотки нависшей серьезной опасности.
Лорд Энтони Дьюхерст, сэр Эндрью Фоулкс и лорд Гастингс прекрасно справились со своей задачей и теперь ожидали от полководца новых распоряжений.
Сэр Перси с неподражаемой грацией поклонился Джульетте.
– Мадемуазель де Марни, позвольте проводить вас в комнату, которая, хотя и не совсем соответствует вашему достоинству, тем не менее позволит немного передохнуть, пока я объясню моему другу Деруледе его дальнейшие действия. Там вы найдете костюм, в который должны поспешить переодеться. Дьявольщина, увы, это всего лишь мерзкие лохмотья, но от них зависит и ваша и наша жизнь.
И, поцеловав кончики ее пальцев, он открыл перед ней дверь и отступил в сторону, чтобы она могла еще раз бросить взгляд на Деруледе. Затем, обратись к мужчинам, сказал:
– Эта форма теперь не годится. Тони, там в углу валяется куча всякого тряпья. Всем быстро переодеться. Сегодня мы должны выглядеть самой мерзкой бандой санкюлотов из всех, что когда-либо разгуливали по Парижу. – В голосе предводителя больше не было слышно обычной ленивой манерности, и четверо мужчин быстро повиновались его решительному тону.
Через несколько минут переодевание было закончено и грязные, полуоборванные мужиковатые фигуры отсалютовали своему не менее выразительному вождю.
– Колоссально! – сказал на это сэр Перси. – Теперь мадемуазель.
Едва он успел это произнести, как открылась дверь и на пороге появилась чудовищная фигура. Крики восхищения и восторга встретили появление страшилища.
Джульетта, будучи настоящей женщиной, приложила все усилия для маскарада, и лохмотья парижской трикотажницы изменили ее до неузнаваемости.
Теперь все пятеро ожидали новой команды Блейкни.
– Смешиваемся с толпой, – сказал тот, – и делаем все то же, что делает толпа. Потому что она делает как раз то, что нам нужно. Мадемуазель де Марни, я в восхищении! Я прошу вас взять гражданина Деруледе за руку и не отпускать его от себя несмотря ни на что. Это для вас не слишком трудно, не правда ли? – добавил он с веселой улыбкой. – А ваша задача, Деруледе, еще проще – охраняйте мадемуазель Джульетту до тех пор, пока мы не покинем Париж.
– Покинем Париж, – эхом отозвался Деруледе.
– Да, – твердо ответил сэр Перси. – Покинем. А главное, прошу запомнить, друзья: наш условный сигнал – троекратный крик морской чайки. Следуйте за ним до самых ворот. Когда окажетесь за воротами, вновь идите на этот крик, и в конце концов он приведет вас к свободе. С Богом!
Разве кто-либо смог бы усомниться и не последовать за этим магическим голосом?
– Итак, en route! [17] Этот осел Сантерр сейчас выпустит целую свору гиен на поиски своей жертвы. Мы должны к этому моменту успеть. Amoi, [18] друзья! И помните – троекратный крик морской чайки!
17
В путь (фр.).
18
Здесь: За мной (фр.).
ГЛАВА XVII
ФИНАЛ
Не трудно было догадаться, куда направилась толпа; крики и гиканье раздавались с самого отдаленного берега реки. До прибытия подкрепления Сантерру так и не удалось сдержать мятежников, которые в конце концов прорвали цепь солдат и обступили… пустую тележку.
– Они уже в Тампле! – со злорадным торжеством кричал Сантерр, забавляясь общим недоумением.
В эту минуту Сантерру грозила серьезная опасность, так как гнев обманутой черни готов был обрушиться на него и его отряд, но вдруг в толпе раздался громкий призыв:
– В Тампль! В Тампль!
Не прошло и двух минут, как вся местность по соседству со зданием суда очистилась от народа, устремившегося к улице Тампль с криками: «На фонарь их! На фонарь!» – и пением: «Ca ira! [19]
И когда сэр Перси со своими санкюлотами вышел наконец из гостиницы, ближайшие улицы были совершенно пусты, только несколько бунтовщиков, отделившись от толпы, измученные и промокшие, возвращались по домам. Маленькая группа санкюлотов не привлекала ничьего внимания, и сэр Перси храбро обращался к прохожим с вопросами:
19
Вперед! (фр.).
– Эй, гражданин, как пройти на улицу Тампль? Что, гражданка, уже повесили этих изменников?
На эти вопросы обыкновенно отвечали только бранью, и никто не обращал внимания ни на Ленуара, ни на его друзей.
На одном из перекрестков Блейкни обратился к своим спутникам:
– Мы приближаемся к толпе. Постарайтесь проникнуть в самую глубь ее. За тюрьмой мы опять сойдемся. Помните: крик морской чайки.
И он исчез в тумане.
– Вы не боитесь, дорогая? – обратился к своей спутнице Деруледе.
– Нет, пока вы со мной, – ответила она.
Через несколько минут они присоединились к ревущей толпе, горя страстным желанием жизни и свободы. Они также пели и кричали, стараясь ничем не отличаться от других.
Когда трое англичан, Деруледе и Джульетта вышли на площадь перед Тамплем, [20] где-то в стороне послышался пронзительный крик морской чайки. Затем в толпе чей-то резкий голос закричал:
– Будь я проклят, если арестованные действительно уже в Тампле! Граждане, нас опять провели!
20
Здание, некогда принадлежавшее ордену тамплиеров, после штурма Бастилии обращенное в государственную тюрьму. Теперь от него сохранилось лишь название улицы.
Это предположение не замедлило найти себе сторонников и было встречено с дикой яростью. Толпа буквально обрушилась на громадную, мрачную тюрьму. Казалось, что страшный день 14 июля 1789 года повторится и что Тампль разделит судьбу Бастилии. Передняя часть толпы уже достигла портика и, громко крича, требовала смотрителя. Никто не появлялся. Положение становилось опасным.
– Черт возьми! – кричал во всю глотку тот же пронзительный голос. – Их нет в Тампле! Им позволили бежать, и теперь боятся народного гнева!