Азагот
Шрифт:
Лиллиана даже представить себе не могла, каково это оказаться преданным собственными детьми. Особенно после того, как он предложил им безопасное место для того, чтобы жить и быть сплочёнными, как семья. Что за неблагодарные? Лиллиана отдала бы всё, чтобы иметь семью.
– Не все из них восстали, – продолжил Азагот. – Горстка Мемитимов осталась жить здесь, пока не взломали первую печать Всадников Апокалипсиса. Тогда для них начался хаос. Люди, за которыми они присматривали, оказались в опасности, и Мемитимы оказались
Теперь Лиллиана ощутила дикий холод и ещё сильнее закуталась в одеяло.
– Никто?
– Меня навещает одна из моих дочерей – Идесс. Но и только тогда, когда есть неотложное дело. Я могу лишь надеяться, что план Метикора удерживать всех подальше отсюда, на неё не возымеет действия. Она оставила статус ангела, чтобы быть со своим супругом демоном-Семинусом, – поэтому правила Мемитима на неё не должны распространяться.
– Ты действительно любишь своих детей, – пробормотала Лиллиана.
Азагот посмотрел на неё покрасневшими глазами.
– Я их не любил, – произнёс он напряжённо. – Я ощущал к ним лёгкую привязанность. До этого момента. Пока ты не освободила мои эмоции, которые, как я думал, очень прочно заперты. Теперь я люблю своих детей. – Он поднял острый обломок камня и Лиллиана с ужасом осознала, что это был осколок разбитого ею шпионского камня. – И больше их не увижу.
О... боже. Лиллиана сглотнула, отчаянно пытаясь удержать завтрак в себе.
– Ты ведь можешь добыть другой камень, да? – Её голос дрожал.
– Да, но они позволяют шпионить только за теми, кто дал на это согласие. А сейчас, наверное, Метикор настроил всех против меня.
– Прости меня, – прошептала Лиллиана. – Мне так жаль. Я никогда раньше не ревновала, поэтому не знала, как с этим справиться. Это меня не оправдывает, но, пожалуйста, поверь в то, что мне очень жаль. – Она глубоко вздохнула и посмотрела Азаготу в глаза, отчаянно желая, чтобы он увидел её сожаление. – И очень прошу прощения за то, что осуждала тебя как отца. Наверное, я спроецировала на тебя свои проблемы.
Азагот прищурился.
– Свои проблемы?
– Мой отец... он был... – Лиллиана хотела произнести "как ты", но Шаниэль не имел с Азаготом ничего общего. – Он был донором спермы. И ничего более. После смерти моей матери, он не хотел иметь со мной никакого дела. Ублюдок бросил меня в военной академии ангелов.
– Что он сделал? – Азагот так сильно стиснул челюсти, что затрещали кости. – Надеюсь, он с тех пор молит тебя о прощении. А ты посылаешь его на хер.
Лиллиана едва не рассмеялась. Она не посылала отца. Впитывала каждую крупинку внимания, что он ей оказывал.
– Он отказывается видеться со мной.
Глаза Азагота вспыхнули кроваво-красным.
– Он не заслуживает быть отцом. Он не заслуживает
От воспоминания о разбитом камне выражение лица Азагота стало жёстким, а затем пустым, и Лиллиана вскочила на ноги, готовая пасть у его ног и вымаливать прощение.
– Азагот...
– Не стоит. – Он вскочил с кресла. – Сейчас я не могу оставаться с тобой.
С таким же успехом он мог вогнать ей кол в сердце, насколько ей было больно.
– Хочешь, чтобы я ушла? – спросила она.
– Даже если бы ты могла уйти, я этого не хочу. – Он печально улыбнулся. – Я говорил, что хочу тебя, и это не изменилось. Вопреки всему, я хочу тебя даже больше. Ты всё, что у меня осталось. – Он резко поднял руки почти в защитном жесте. – Но держись от меня подальше. Пока.
С этими словами он вышел из кабинета, и вот тогда Лиллиану стошнило.
Прощай завтрак.
Глава 17
Лиллиана расхаживала по пентаграмме размером в диаметре двадцать футов[29] у основания портала выхода из Шеул-гра, пытаясь отделаться от произошедших накануне событий и бессонной ночи в одиночестве на огромной постели с кучей воспоминаний о других женщинах, побывавших здесь. В отсутствие Азагота всё, о чём Лиллиана могла думать – как он использовал каждый отдельный предмет в комнате и как ей изгнать из спальни призраки его бывших.
Сейчас, возможно, было уже слишком поздно.
Оставив Лиллиану в кабинете, Азагот исчез и, по словам Зубала, снова отправился к "любовнице".
Лиллиана бы ударила его. Прямо в нос. Она поверила Азаготу, когда он рассказал о прошлых отношениях с Роной, и Зубалу больше не заронить в её голове росток сомнения.
Теперь Зубалу это было доступно объяснено.
Лиллиане хотелось, чтобы в сложившейся ситуации, в которую она себя загнала, тоже была ясность.
Она всё запутала. Благодаря импульсивности, оборвала последнюю связь Азагота с детьми. А благодаря обману, он беспокоился за неё, и если уж быть честной с самой собой, Лиллиана должна признать, что тоже беспокоилась за него.
Она не намеревалась всё это делать, не рассчитывала, что побочный ущерб вмешается в её великий план бежать с хроноглассом.
Если бы она покинула это место сейчас, то для Азагота так могло быть лучше. В конце концов, все их отношения были основаны на лжи. Лиллиана не могла больше с этим справляться. Она потянулась к границе, к той, что близка к выходу отсюда. Ей нужно было решить: либо остаться... либо уйти.
– Лиллиана, привет.
Ошеломлённая Лиллиана резко развернулась. В центре пентаграммы стоял ангел с лицом Адониса[30]. Его стильный деловой костюм был таким же безупречным как волосы цвета соли с перцем и оливковая кожа.