Азартная игра
Шрифт:
Нет, если так пойдет и дальше, нервный срыв мне обеспечен.
Я затворил дверь в палату Клаудии и заметил, что запереться изнутри нельзя – ни замка, ни защелки не было.
Тут я еще больше занервничал.
Вряд ли убийца откажется от своих намерений лишь потому, что однажды упустил меня. Наверняка он – профессиональный убийца и, как большинство профессионалов, любит доводить дело до конца.
Чертова полиция! Я чувствовал себя таким уязвимым. И считал, что мне непременно нужна защита, в противном случае я обречен. Нет, конечно, меня могут убить и при наличии
Так что же мне делать?
Нельзя же прятаться вечно. Но какая альтернатива? Может, мне стоит обзавестись пуленепробиваемым жилетом?
Нет. Все же главная цель – выяснить, кто и за что пытался убить меня, и попытаться остановить их. Или, по крайней мере, избавить от необходимости прикончить меня.
Легко сказать…
Нет, действительно, почему меня хотят устранить? В чем корень проблемы?
Наверное, я должен знать или иметь нечто такое, что некто утаивает от других. И чтоб сохранить эту тайну, меня было решено убрать.
Но что же это может быть?
В полиции уже имеются переданные мной выписки по кредитным картам и квитанции денежных переводов «МаниХоум», так что дело наверняка не в них. Возможно, я унаследовал от Геба нечто такое, что каким-то образом выдает убийцу?
Клаудия тихо застонала и проснулась.
– Привет, дорогая, – сказал я. – Как самочувствие?
– Паршиво, – пробормотала она. – И еще ужасно хочется пить.
Я налил в пластиковый стаканчик воды из кувшина, что стоял на тумбочке возле кровати, подал ей.
– Только потихоньку, – предупредил я. – Медсестра говорила, пить надо маленькими глотками.
Она жадно отпила несколько больших, отдала стакан мне.
– Все болит, – пожаловалась Клаудия. – И еще, кажется, меня всю раздуло.
– Мистер Томик предупреждал, что такие ощущения могут возникнуть. Но они пройдут через день или два.
Это ее, похоже, не успокоило.
– Помоги, хочу сесть, – попросила она. – Лежать в этой кровати чертовски неудобно.
Я исполнил ее просьбу, подоткнул за спину подушки, но лучше ей не стало. «И не станет, – подумал я, – пока боль не прекратится».
Затем я включил телевизор, посмотреть новости, и приглушил звук, чтобы ее не беспокоить.
В лондонских новостях превалировало сообщение о человеке с пистолетом. Полиция, верная своему слову, убедила телевизионную компанию включить в выпуск видеоролик с изображением убийцы Геба, врывающегося в магазин, озирающегося по сторонам и выбегающего на улицу. Затем они показали его физиономию крупным планом, причем смотрел он при этом прямо в камеру.
И при виде его лица я еще больше занервничал.
Затем ведущий предупредил зрителей, что, если кто из них увидит этого человека, приближаться к нему не следует и надо немедленно сообщить в полицию. Этот мужчина вооружен и очень опасен. Однако телеведущий и словом не упомянул о Гебе Коваке или убийстве в Эйнтри.
Так стала ли ситуация для меня безопасней после этого выпуска новостей и демонстрации видеоролика?
Я вспомнил о мистере Пателе. Наверное, он тоже рискует. Ведь именно он лучше всех других разглядел убийцу. Я даже похолодел при мысли о том, какой смертельной опасности подверг мистера Пателя, спрятавшись у него под прилавком. Но что еще мне оставалось делать? Бежать куда глаза глядят по улице и получить пулю в спину?
Я переключился на другой канал и просмотрел еще один аналогичный новостной выпуск, силясь узнать человека, чье лицо заполняло экран. Нет, я не узнавал его и видел до этого лишь два раза, в Эйнтри и на улице в Финчли. Тем не менее я пытался уловить хоть какое-то сходство. Но ничего не получилось.
К счастью, Клаудия проспала оба новостных выпуска. Ей и без того досталось, бедняжке, и отягощать ее новыми проблемами я не хотел. Да и потом, она здесь вовсе ни при чем.
Пока она спала, я пытался сообразить, где можно переночевать. В Финчли нельзя, это ясно, но перспектива провести еще одну ночь в палате, сидя в неудобном кресле, не слишком грела.
Поскольку ключ до сих пор лежал у меня в кармане, я начал подумывать о том, а не поехать ли на квартиру Геба в Хендоне. Однако не хотелось заявляться туда среди ночи, будить и пугать Шерри после малоприятной ее поездки в Ливерпуль. А потому я использовал мобильник и нашел дешевый номер в гостинице неподалеку от больницы – прямо за углом, в Юстон-Сквер-Гарденс. Свободных номеров там было полно, фамилии своей по телефону я не назвал. Решил незаметно прошмыгнуть туда, выйдя из больницы. Так оно безопаснее.
Тут в палату к Клаудии снова зашла медсестра, снять показания приборов и подготовить пациентку к ночи. Самый удобный момент, чтоб ретироваться.
– Спокойной ночи, дорогая, – сказал я. – Вернусь утром.
– Что на работе? – сонно спросила она.
– Позвоню в контору и скажу, что не приду, – ответил я. – Работа подождет.
Она улыбнулась, откинула голову на подушку. Она выглядела такой беззащитной, бледное лицо почти сливалось с сероватым фоном больничного постельного белья. Мы должны были непременно убить этого монстра, рак, пожирающий наше с ней счастье. И если химиотерапия понадобится, что ж, придется пройти и через это. Кратковременный дискомфорт ради окончательной победы над болезнью – об этом мы должны думать, в это верить.
Я зарегистрировался в гостинице под вымышленным именем, заплатил за номер вперед наличными, предварительно извлеченными из банкомата у «Юстон Стейшн». Наверное, суперинтендант был прав: я слишком много смотрел телевизор. Я и сам сомневался в том, что у мужчины с пушкой был доступ к моим счетам по кредитной карте, но решил, что излишняя предосторожность не помешает.
Из больницы я вышел через главную дверь – здесь, в отличие от заднего входа, не было тенистых закоулков. Вышел и какое-то время, укрывшись за колонной, осматривался, проверяя, не поджидает ли кто меня поблизости с пистолетом с глушителем.