Азиатская Европа (сборник)
Шрифт:
Христианство, по замыслу Константина, должно было продолжить традиции Греции, а в ее религии, как известно, всегда господствовали боги-«люди» (Зевс, Деметра, Гера и другие). Император делал ставку именно на эллинскую культуру, близкую и понятную европейцам. Впрочем, так же поступили и все другие народы, которые знакомились с культурой Алтая.
Вечное Синее Небо было слишком высоким для них.
Неспособность усвоить восточную философию отличала эллинов и весь Запад, в этом проявляла себя их языческая суть. Для нее объектом веры служил предмет, материальное воплощение, не идея. В этом принципиальное отличие культур Запада и Востока — в отношении к Идее. К Слову.
Показательны слова епископа Синесия, получившего образование в Александрии. Он говорил в V веке, что Афины «славились в ту пору не столько философскими школами, сколько торговлей медом». Цит. по: Гиббон Э. Указ. соч. Ч. III. С. 233. Прим. 8.
Константин желал именно бога-человека, знакомое воплощение понятного идеала. Ничего иного ему не требовалось.
Но успешное соединение духовного и языческого возможно лишь при наличии мифов, а их в раннем Средневековье еще не придумали. Для их создания требовалось время. Христианство напоминало новорожденное дитя, которое без заботы взрослых не прожило бы и дня.
Отсутствие мифологии — первая трудность, с которой столкнулась Греческая церковь. Не было у нее и философии. И обряда. Но это облегчало задачу, перед создателями Церкви лежал чистый лист, на котором они могли писать и философию, и историю христианства, причем писать по своему усмотрению… Новорожденному существу годились любые одежды. Любые слова грели и оберегали его.
Немыслимое с точки зрения разума допущение отличало Греческую церковь: Христос вошел в ее божественный пантеон. Человек стал богом! Пожалуй, с того момента можно говорить об официальном рождении христианства как новой религии. Религии, названной не по имени Бога Небесного, а по прозвищу человека. «Приравняв» Иисуса к Тенгри, Византия надеялась завладеть силой Божией. Она присваивала молитвы, обряды, храмы кипчаков — всю их духовную культуру. Весь обряд. Что на Алтае копилось веками, теперь в одночасье переходило ей, ее Церкви…
Справедливости ради заметим, Никейский собор не сразу понял Константина. Сообщение императора повергло в шок едва ли не всех сторонников Единобожия, они возмутились.
Но Константин был непреклонен, он силой и угрозами настоял на своем решении. Своей властью утвердил «Никейский символ» — формулу христианского учения. Однако она до сих пор понимается по-разному представителями разных религиозных течений, это отнюдь не «устоявшийся постулат веры».
Первым на защиту Тенгри встал египетский пресвитер Арий, мудрый копт, выходец из «индийской общины». Он сказал: нельзя равнять человека с Богом, потому что Бог — дух, а человек — плоть, то есть творение Божие, оно рождается и умирает по воле Бога. Бог же бессмертен. Кроме того, сын не может быть себе отцом… Арий убеждал уверенно, его мнение приветствовали епископы Армянской, Албанской, Сирийской и других церквей. Никто, разумеется, не отрицал Христа, но никто и не равнял его с Богом. Сын есть сын, Бог есть Бог.
Акты Первого Вселенского собора в Никее, разумеется, не сохранились. Точно так же на Западе уничтожены арианские рукописи той поры. Дошедшая до нас «История Первого Вселенского собора» составлена Геласием Кизическим спустя сто лет после событий. По мнению историков, в ней содержатся не столько факты, сколько легенды и предания о соборе. Сведения о тех событиях почерпнуты из сочинений Афанасия Александрийского, Сократа, Евсевия Кесарийского, Созомена, Феодорита и Руфина.
Философский спор, разгоревшийся на Никейском соборе, закончился быстро. Предвидя неизбежное поражение, Константин дал команду «честолюбцам духовного звания», послушным своим исполнителям, и они объявили Ария и его сторонников еретиками. Формулу, предложенную императором, приняли без обсуждений.
Несогласные епископы своего мнения, конечно, не изменили, не приравняли Христа к Богу, за что их называли потом «монофизитами». Вот почему в восточных Церквах Богом так и остался Тенгри, Ему молились, Ему посвящали храмы. Но… истинные дела безмолвны, зато Греческая церковь сказала очень много. Ее устами говорила светская власть, у которой была армия.
Епископы, принявшие Христа, не знали, как объяснить пастве, что случилось в Никее. Сами отцы Церкви не поняли основ христианского учения, предложенного Константином. Впрочем, они не разбирались и в той философии, которую отстаивал Арий. Им не хватало знаний, то были малообразованные люди. Так, Афанасий Великий сознавался, что «всякий раз, как он напрягал ум на размышления о божественности Логоса, его тяжелые и бесплодные усилия наталкивались на непреодолимые препятствия, что, чем больше он вдумывался, тем менее он понимал, и что, чем более он писал, тем менее оказывался способным выражать свои мысли».
Это слова не рядового христианина, это откровение главного теоретика «греческого» христианства, с его слов на Никейском соборе записывали первый догмат веры, объявляя Христа Богом. Этот человек был оппонентом Ария, к которому питал личную неприязнь.
А Константин не унимался, его энергия била ключом, после Собора он начал поиск христианских святынь в Палестине, о которых, разумеется, там никто не слышал, ее жители либо исповедовали иудаизм, либо были язычниками и почитали пещеры, источники, деревья. Здесь никогда не было следов «раннего христианства». Тем не менее император решил «христианизировать» Палестину.
Его привлек город Элия Капитолина, бывший Йерушалайим, в котором сразу же «нашли» гроб Господень, хотя евреи в гробах, как известно, не хоронили. Их погребения тогда, две тысячи лет назад, называли «кокким» — мертвого опускали в нишу, выдолбленную в скале, потом его кости перекладывали в керамический сосуд и хоронили вторично…
«Открытия» сыпались одно за другим. Мать Константина, дочь трактирщика, «нашла» крест, на котором, по ее мнению, распяли Христа. «Нашла», не подозревая, что не на кресте, а на Т-образной балке римляне казнили людей.
Политический заказ был сильнее реалий. Ложь стала христианской истиной. Император сам «назначал» места для поклонения. Выступ скалы назвали Голгофой, а пещеру Вифлеема объявили местом рождения Христа… О фантастических «находках», о том, как Элия Капитолина стала святым Иерусалимом и родиной христианства, рассказал Л. Беляев в книге «Христианские древности». Не всякий роман читается с таким интересом, как эта монография. Приведенные факты поражают откровенностью исторического подлога.