Азия в огне(Фантастический роман)
Шрифт:
С первого же дня они могли различить сквозь облака пыли толпы всадников, направлявшихся в сторону, противоположную им. Иногда эти встречи только угадывались по отдаленным крикам и ржанию лошадей. Но чаще эти толпы проходили мимо самого каравана, в изумлении останавливались, видя, что он следует в обратную сторону, оскорбляли европейцев, иногда даже угрожали им, но склонялись и исчезали после нескольких же слов, сказанных монголом.
Путешественники распознавали в этих азиатских типах различные бродячие племена степи, а также тибетских и сибирских плоскогорий.
Мало-помалу, ими овладела страшная тревога. Возрастающее с каждым днем число этих полчищ наводило на мысль о страшном и таинственном нашествии, предвозвестницей которого является встречаемая ими кавалерия.
— Азия выступила в поход, как видно! — вскричал Боттерманс. Можно подумать, что началось новое переселение народов… Интересно только знать — куда они идут…
Полэн, вцепившись в своего верблюда, постоянно заводил с доктором Ван-Корстеном длинные и горячие разговоры на неизменную тему: «прорваться сквозь цепь и исчезнуть в тучах пыли».
Между тем Меранд молчаливо подсчитывал цифру встречаемых всадников. Каждый день это были тысячи, и поток не иссякал.
Однажды утром, после бури, когда отряд всходил на гору, чтобы перевалить через Тиан-Шан, европейцы со своей высоты внезапно увидели открывшуюся перед ними до самых гор Сибири степь, всю покрытую бесчисленными ордами, в арьергарде которых находились женщины и дети. Она кишела живыми существами, вся поверхность её шевелилась и казалась покрытой живою зыбью. И вся эта лава тоже стремилась на Запад.
— Вот оно, нашествие, предсказанное уже давно! — сказал Меранд. Но участвует ли в этом Китай?
— Какая слепая сила толкает этих людей? Мы, ведь, живем не в эпоху варваров и даже не в средние века… Что сможет сделать это множество людей против нашего вооружения?
— И сказать, что у нас нет ни телефона, ни телеграфа, чтобы предупредить Европу об угрожающей ей опасности! — шутливо воскликнул Ван-Корстен. — Ах, какую внушительную сумму отсыпала бы Америка тому, кто первой сообщил бы ей сенсационную новость о нашествии!
— А пока что, мы одни знаем эту сенсационную новость! — заметила Ковалевская.
— Предоставим Провидению устраивать нашу судьбу, а сами сделаем только то, что от нас зависит — будем мужественны и готовы ко всему!
В этот день караван повернул к югу и вечером, хоть и не без труда, достиг Урумтси.
В горах они должны были продираться сквозь колонну жалкой пехоты, плохо вооруженной, но, тем не менее, фанатичной и испускающей дикие крики и угрозы по адресу европейцев. Степные калмыки, джунгары, пастухи Гоби, тибетцы — брели беспорядочными толпами, однако разделенные по племенам и предводительствуемые ламами, которых можно было узнать по четырехугольным шапкам. Несколько раз монголы-провожатые должны были наделять ударами сабли или пики наиболее ожесточенных из этих дикарей, пытавшихся прорваться сквозь их цепь, чтобы напасть на европейцев.
Полэн не переставал кипятиться.
— Как! Эти паршивцы идут воевать с Европой!.. Пусть они только сунутся!.. Вот, если бы мне возвратили мое электрическое ружье, какую славную кашу я из них сделал бы! — и, прибавляя дело к слову, он помогал монголам голосом и жестами, так как некоторые из самых свирепых дикарей, опрокинутые лошадьми внутрь колонны эскорта, поднимались с земли, окровавленные и отвратительные, и хватались за ноги пленников.
Во время одной из таких суматох Ковалевскую чуть не заколол один тибетец, вскочивший на её лошадь, и, если бы кулак Полэна своевременно не обрушился на него, Ковалевской пришлось бы плохо. Словом, пленники и их эскорт вступили в Урумтси кровавой тропой.
Была почти ночь, когда они туда пришли, и только темнота помогла им избегнуть новых нападений, так как улицы были переполнены народом.
— Урумтси — это Бишбалык монголов, — пояснила Ковалевская. — Красный храм китайцев! Не здесь ли мы узнаем ключ к тайне, которая нас окружает? Не здесь ли решится наша судьба?..
Монгольский начальник проводил своих пленников в верхний город до какой-то крепости, охраняемой солдатами, похожими на обыкновенных регулярных солдат. И весь караван, во главе со своим предводителем, вошел во двор этой крепости. Были зажжены факелы, и европейцы сошли с коней, в ожидании распоряжений монгола.
Ван-Корстен подошёл к Меранду и тихо спросил:
— Где Полэн? Я его что-то не вижу…
— Полэн? Он находился возле меня, когда мы входили в город… Не убили ли его, так что мы и не заметили?..
И от одного к другому всех обошел вопрос: где Полэн?
Полэна больше не было среди уцелевших членов миссии.
Меранд был ужасно поражен этим исчезновением, но имел присутствие духа дать товарищам на всякий случай следующий совет:
— Не будем об этом говорить. Монгольский начальник не знает нас всех в лицо. Если же он заметит исчезновение Полэна, мы ему скажем, что потеряли его из виду при въезде в город и что мы боимся — не убит ли он каким-нибудь фанатиком.
VI. В Урумтси
Едва только успел Меранд окончить эти слова, как пленников повели на самый верх крепости, где и разместили в двух больших пустых залах.
— Вы переночуете здесь, — сказал монгол, — я прикажу дать сюда циновок и ковров. Вы можете выйти на террасу, но не пробуйте убежать. Вас не будут терять из виду. Впрочем, если бы вы попробовали это сделать — народ вас уничтожит. Завтра я вас сдам другому начальнику, который и будет охранять вас остальную часть пути. В Урумтси вы пробудете только один день!
Монгол ушел, и, немного погодя, китайцы принесли пленникам постельные принадлежности — несложные, но довольно оригинальные. Это были туркестанские ковры, толстые, с вычурно-перепутанными рисунками, затем тибетские покрывала и подушки, которые и были разложены рядышком вдоль стен. Подостланные вниз циновки скрадывали жесткость и неровность земляного пола.
А на улицах, несмотря на ночь, гул тысяч голосов то падал, то подымался и, как грозный прибой, словно ударялся о стены, прятавшие европейцев от азиатской ярости.