Азия в огне(Фантастический роман)
Шрифт:
Надя, Капиадже и Меранд разговаривали по-русски. Капиадже знала только русский и монгольский. Надя не могла себе позволить вдруг заговорить на другом языке, чтобы не возбудить подозрения Капиадже. Она решила, что, продолжая говорить по-русски, через некоторое время вставит несколько коротких французских фраз, которые привлекут внимание Меранда и объяснят ему то, чего она хотела.
Надя не сразу ответила на вопрос Меранда и сделала вид, что обдумывает ответ. Капиадже ни о чем другом не могла, по-видимому, помышлять, кроме Меранда.
После короткого молчания Надя медленно и раздельно заговорила:
— Дайте мне сказать вам все, так как время дорого. Тимур уезжает сегодня ночью, после военного совета, и вернется не ранее, чем через два дня. Он дает вам эту отсрочку, чтобы вы могли зрело сообразить все, раньше, чем ответить на его предложения. Вот что он поручил нам сказать вам. Он знает, что вы спасли Капиадже. Он хочет, в свою очередь, спасти вас, вопреки ярости лам… Но, он требует вашей покорности… Покоритесь!
При этих словах, которые не могли не показаться Меранду возмутительными с её стороны — глаза её, сверкая, устремились на него, и с уст её слетело одно французское слово: «притворитесь».
Капиадже взглядом и всем выражением своего личика подтвердила слова Нади, и последнее словечко от неё ускользнуло.
Меранд, однако, хорошо его уловил. Он отвечало на его сокровенные помыслы, и он спрашивал себя, к чему она хочет придти. Уверенность её речи, смелость её совета, весь её решительная вид произвели на него глубокое впечатление. Он чувствовал, что не время теперь спорить, препираться, и лишь спросил:
— Покориться? Но на каких условиях? Изменить моей родине? Скажите, Надя… Объяснитесь!..
Надя поспешно ответила:
— Тимур хочет, чтобы вы служили ему, но я не думаю, чтобы он пожелал от вас немедленных доказательств вашей покорности. Он, пожалуй, будет у вас спрашивать совета, каких-нибудь сведений… Вы, все-таки, с виду останетесь пленниками, потому что они вас ненавидят, как ненавидят меня за то, что мы европейцы… Тимур сумеет быть признательным… И если бы вы захотели, Меранд…
Надя колебалась. Она знала, что Капиадже ждет только этой фразы, что ей неважно все остальное. Она не сомневалась в том, что Меранд будет изумлен, а бедная Капиадже — горько разочарована. И она не спешила закончить фразы, но нетерпеливая Капиадже не выдержала и пролепетала сама:
— Мой отец сказал, что если вы покоритесь ему — он меня выдаст за вас!
Весь Восток сказался в этом наивном и смелом порыве, который открыто и без лицемерия толкал ее в объятия того, кого она любила.
Меранд побледнел, услыша это неожиданное признание. И, как уж он ни привык к сюрпризам своего трагического положения, но он остановился в изумлении перед этим явлением: —отец предлагал своего ребенка, чтобы этим заплатить за измену человека своему отечеству!
Но он имел достаточно присутствия духа, чтобы сообразить, что даже самое непродолжительное колебание его будет принято как оскорбление Капиадже, которая не может даже допустить мысли, чтобы её чувство могло быть не разделено и, кроме того, оно может помешать планам Нади, скрывающимся за загадочным словом «притворитесь».
Для того, чтобы иметь хоть несколько времени, чтобы сообразиться, Меранд быстро подошел к молоденькой девушке, схватил её ручки и молча поднес их к своим губам.
Вдруг где-то раздалось несколько стуков, привлекших их внимание. Почти под их ногами— кто-то стучал в свод, над которым находилась комната Меранда. Ритм этих стуков имел странную последовательность: короткие и отрывистые удары чередовались с более долгими, и их разделяли неравномерные паузы. Меранд слушал с выражением беспокойного удивления на лице. Но Надя живо поняла все и прекратила недоумение Меранда одним словом:
— Морзе!
— Что вы сказали? — спросила Капиадже.
— Тсс… молчите! — поспешно сказала Надя, поняв, что Капиадже ничего не подозревает о значении стука: — быть может, это наши враги, ламы, что-нибудь делают в подземельи…
Стуки упорно продолжались, повторяясь в определенном порядке. Надя и Меранд переглянулись. Телеграфная азбука говорила им: «Полэн — Меранду».
— Полэн! — пробормотал Меранд, — Возможно ли это?
— Отвечайте ему! — сказала Надя по-французски.
— Что все это значит? — настойчиво спросила Капиадже, которая поняла, что Меранд и Надя чем-то удивлены.
— Сейчас я вам объясню!
И Меранд принялся выстукивать скамейкой по рогоже, покрывавшей пол:
— Полэну — Меранд!
Последовал быстрый ответ:
— Есть! Кто говорит?
— Твой капитан, Меранд!
— Ура!
За этими телеграфными стуками последовали другие, на этот раз уже без пауз, торопливые, похожие на удары кирки, но заглушенные, так что их звучность не выходила за пределы этой комнаты. Затем, паркет в одном углу приподнялся, одна доска задвигалась. Капиадже, более заинтригованная, чем испуганная, схватила Надю за руку. Наконец, доска поддалась усилию двух мускулистых рук, и, вслед за этими руками, показалась усатая голова, вся белая от штукатурки и пыли, но очень знакомая.
— Полэн! Это Полэн!
И Меранд бросился к нему как раз в то мгновение, когда одним легким скачком матрос встал на пол возле столь неожиданно для всех проделанного им трапа.
— Здравия желаю, господин капитан!
Но, не заботясь о пыли и известке, Меранд уже обнимал своего верного Полэна, из глаз которого лились слезы в три ручья.
— Ну, не ловко-ли я попал к вам!.. Вынырнул из-под самых ваших ног. Аркашонская Божия Матерь получит от нас здоровую свечку после нашего возвращения! — И молодец Полэн, заметив Надю, вежливо прибавил:
— Здравия желаю вам, сударыня!..
Затем, увидев Капиадже, которая успела уже закутаться в свое покрывало, и которую он принял за горничную, он закончил:
— И всей честной компании!..
В столь трогательный момент матрос вдруг сделался замечательно вежлив.
— Надеюсь, все благополучно! — продолжал он. — Ах, господин капитан, я вас чертовски разыскивал!
— Откуда ты взялся? И говори, пожалуйста, потише! — посоветовал Меранд.
— Оттуда снизу… И потом — сверху…