Азраиль. Небеса содрогнутся! Том 2
Шрифт:
Старик, держа бутылку в руке, что-то еле слышно бормотал себе под нос. Я постарался сфокусироваться сильнее, но, как только распознал в его лице Романовского Игната Борисовича, чуть оступился.
И только затем натянул улыбку.
— Рад видеть тебя здесь, дедушка, — я сощурился...
...и тут же уклонился от вылетевшей в моё лицо пустой бутылки. За спиной послышался звук разбитого стекла.
— Проваливай прочь, евнух проклятый!
Да, идея заключалась не только в том, чтобы разузнать у барона про кучку
И сейчас, кажется, я задел двух зайцев одним выстрелом. Ну либо тот, кто отправил меня в прошлое, хорошо позаботился и об этом.
Глава 13
Дед на своей волне. Нисколько не изменился. Я склонил голову набок.
— С каких это пор из уважаемого человека, покинувшего ряды Павшего ордена, с соответствующим стажем и опытом работы, ты превратился в жалкого старикашку, который даже не хочет видеть... собственного внука?
Лицо старика исказилось в гневной гримасе.
— Повторяю тебе в третий раз, грязный предатель! — казалось, он был в ярости. — Проваливай прочь! Не хочу слышать ни тебя, ни твою сестру! Как ты вообще посмел явиться сюда? Как смеешь смотреть в мои глаза и тем более напоминать мне о том, что ты мой внук?! Ты — позор семьи Орловых!
Дед всегда был прямолинеен. Говорил, не думая о последствиях.
Впрочем, я не ожидал другого от родного отца Тельдора. Последняя наша с ним встреча произошла в момент, когда он был уже мёртв. Помню, тогда каждый уважающий себя «свободный» оплакивал старика.
Оттого я готов был слушать это долго.
— Человек, который отрёкся от своего ордена, считает меня предателем, — я покачал головой. — Что ж, думаю, ты слишком строг ко мне.
Дед оглянулся, ища глазами что-нибудь тяжёлое. Высунув из-под матраса массивную гитару, он тут же швырнул её в меня.
Не попал.
— Ты, евнух проклятый, смеешь так говорить со мной?! — слюни Романовского разлетались по сторонам; голос звучал хрипло и чуть... разбито. — Позволить моему сыну умереть! Позволить ему погибнуть... и от чьих рук?! От рук этих чуханов Тёмных? Ты позорище, а не главный наследник Павших! Какой к чёрту Красный орден, а?! Ты... ты.... проваливай прочь!
Думаю, стоит умолчать о подробностях смерти Тельдора. Радует одно — старик читает новости.
Дед тут же отвернулся, обозначая свою неприязнь. Странно, но каждое его слово не было подпитано никакой искренней злобой — и тем более ненавистью. Я ощущал, как тот отчасти рад меня видеть, вот только...
— Дед, я к тебе прибыл не за извинениями. Мне плевать на твоего сына, да и на тебя в целом... — я пожал плечами. — А Павший орден пал, увы. Ты можешь долго меня прогонять, вот только я уйду только тогда, когда поговорю с тобой.
Дед поджал губы, его нетрезвый взгляд мазнул по мне.
— Ты всегда таким был, — хрипло проворчал он, открывая новую бутылку. — Всегда был куском дерьма. Им и остался.
Я закатил глаза, подставил ногой стул — и плюхнулся на него.
— Продолжай, старик, — велел я. — Говори, что ты там ко мне испытываешь. Времени предостаточно. Расскажи, как сильно любишь человека, что чуть-было не изнасиловал твою внучку. Давай, расхваляй этого ублюдка...
— Он мой сын! — рявкнул Романовский, опрокидывая бутылку в себя. — Сын! Единственный сын, который, возможно, немного сбился с пути! А ты — евнух, отпрыск, который не смог защитить ни орден, ни сына моего! Ты... проваливай прочь!
О, Боги.
— Ещё раз напомни, где же был ты всё это время? — процедил я, сжимая челюсть. — Копошился в своём болоте под названием «свобода»? И вообще, с каких это пор цыгане признали тебя — пьяницу — бароном племени?
— Неважно! — рявкнул он, вытирая слюни с усов. — Ты во всём виноват! Хренов наследник... Красного ордена! Тьфу ты! Проваливай прочь, слушать тебя тошно!
Кажется, мы просто ходим по кругу. Выждав небольшую паузу, нарушаемую только звуком глотков, я оглянулся.
— Послушай, старик, — голос мой обрёл серьёзность. — Я не собираюсь с тобой спорить. У каждого своя правда, вот только позволь мне воспользоваться твоим положением, пока ты не подох. Ладно?
Игнат Борисович поморщился, не находя ответа. Всё было высказано, да и сам дед чуть устал от собственной экспрессии. Возможно, он так выражал свою любовь, но... пора было заканчивать эти лишённые смысла споры.
— Я ещё всех вас переживу, — добавил он, махнув рукой. — И вас, и ваш дерьмовый орден.
Я кивнул.
— Жаль, но это и впрямь возможно, — тон мой обрёл некую деловитость. — Если не поможешь отыскать дамочку по имени Пелагея, без особых усилий переживёшь и меня, и Лизу.
Старик, на удивление, замолк — не стал посылать меня и надсмехаться.
— Пелагея? — его лицо скривилось. — Ты, евнух мелкий, испугался этой продажной девки?
Дед никогда не мог похвастаться своей толерантностью. Я еле заметно мотнул головой.
— Люди из твоего поселения приходили ко мне в орден, — осведомил я.
— Ложь, — сплюнул Игнат Борисович. — Любой, кто когда-либо побывал в свободном поселении, прекрасно знает о том, что орден, род, клан и так далее по списку — играют только против личной свободы. Ты, мелкий евнух, никогда не поймёшь свободного человека.
Я кивнул. Всё верно. Именно поэтому в момент нашей встречи с цыганом его татуировка напомнила мне о старике.
— ...каждый, кто побывал в этом месте, должен знать одно правило — свобода дороже жизни, — добавил он чуть более серьёзно. — И когда ты говоришь мне о Павшем ордене, о моём уходе и так далее, я ощущаю лишь одно желание... послать тебя прочь.